Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Стирая пальцем слезы на лице моей принцессы, я прошептала:
– Я боюсь остаться одна. Я боюсь, что тогда исчезну.
Разрывающая внутренности паника внезапно улеглась – питон заглотил ответ и улегся на дно души переваривать. Тело заполняла пустота перегоревшей после пожара земли – всё кончено, всё. Надо вызвать такси, поменять билет, выпить. Выпить можно прямо сейчас. В баре нашла коньяк. Золотистая жидкость обожгла пищевод, растеклась по венам, не затрагивая голову. Не помогло. Ничего не поможет сейчас. Заставив себя переодеться в более уместную одежду, я прошлась по номеру, беспорядочно закинула в полуразобранный чемодан банки с лосьонами и косметику и вышла из номера.
Напротив двери, прислонившись к стене, стояла Роуз и смотрела на меня. Как давно она здесь? Безумная радость захлестнула меня – она пришла! А следом нахлынула злость на себя. Ты только что решила покончить со всем, Ева и снова ведешь себя как тряпка! Выдерживая спокойный взгляд Роуз, я ответила деланно безразлично.
– Ты все-таки пришла.
– Ты все-таки удираешь, – так же отстраненно произнесла она и это взбесило меня еще больше.
– Ты должна быть на приеме.
– А ты должна видеть десятый сон в домике в Пасадене, – равнодушный фасад Роуз отваливался кусками штукатурки. Как, впрочем, и мой.
– Я приехала, потому что хотела увидеть тебя.
– А я приехала, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Майк рассказал мне, что произошло.
Ах ты ж блядь. Ты посмотри-ка, кто у нас здесь такой заботливый. Мне почудился запах паленого – так перегорели мои тормоза.
– Еще скажи, что тебя волнуют моя безопасность! – я начала орать, но Роуз еще держалась.
– Меня волнует это.
Я тут взорвалась. Не думая о том, что говорю, я выпалила несправедливое, колючее обвинение:
– Да хрена с два! Расчетливая бесчувственная сука, ты использовала меня, просто чтобы уколоть Майка!
Роуз вздрогнула и тут же парировала удар. Наступая на меня и тщательно выговаривая каждое слово, произнесла:
– Раз уж мы заговорили о суках, то не я тут сплю с чужим мужем! Или эта неважная деталь как-то стёрлась из твоей памяти?
Она была слишком близко. Я слышала аромат ее кожи – белые цветы и горькие травы. Видела напряженные линии в уголках рта. Красные сосуды в белках глаз. Следы потекшей и плохо стертой туши вокруг век. Кого мы пытаемся обмануть. Мы обе. Она права. Злодейка в этой истории я. Я тоже когда-то это знала. До того, как стало слишком поздно. Еле ворочая языком, выдавила:
– Это …месть, да? Я виновата перед тобой. Я заслужила. Еще на прием ворвалась, все испортила. Прости меня, Роуз. Вы с Майком меня больше не увидите. Я сяду на первый рейс до Лос-Анджелеса, а вы сможете жить как раньше. Я… я никогда не хотела сделать тебе больно.
Безупречные черты Роуз искривились в гримасе страдания.
– Дура. Господи, прости, какая же ты дура.
Она прижалась своим лбом к моему, ее холодные руки обнимали мои щеки, наши смешавшиеся волосы и слезы были жгучими, горькими.
– Ничего уже не будет как раньше. Никогда.
Вольный огонь, что вырвал меня из душных объятий Майка, вдруг скукожился и битым щенком лег у ног Роуз. Я не могу. Я ее люблю.
Соленая вода разъедала губы, склеивала ресницы шипами роз. Я прошептала, захлебываясь словами, задыхаясь от безобразного плача:
– Мишель…
Она покачала головой:
– Нет. Пожалуйста. Не Мишель. Роуз. Для тебя – Роуз.
– Останься со мной.
Она засмеялась и зарыдала, все вместе: жуткий лающий звук, выклевывающий печень.
– Это ведь не я сейчас бегу с бала на корабль, теряя хрустальные туфельки. Глупая девчонка, и как ты себе это представляешь?
– Ты переедешь ко мне в Лос-Анджелес.
– И пусть осыпается прахом этот чертов салон. Хорошо.
– Нет, нельзя. Тогда мы с Маризой переедем к тебе в Нью-Йорк.
– И бросите магазин и Джуда, дом, в котором счастливы, родных, которые так важны для тебя? Я против.
Неотвратимость. Необратимость. Невозможность.
Три слова на «не», обозначающие только одно – конец. Никаким плачем не отменить это, никакими мольбами. Никогда.
– Я сдохну, Роуз. Не смогу без тебя. Я никуда не поеду
Она провела рукой по моей щеке, утирая слезы, как ребенку. Это мало помогло, потому что, глядя на ее такое же мокрое лицо, я лишь заплакала сильней.
– Никто не сдохнет, все будут жить долго и каждый день благодарить ебучую судьбу за то, что подарила нам целый год счастья, – Роуз выпрямилась, ребром ладони провела под глазами, стирая снова размазавшуюся тушь. – Я так точно буду благодарить, –и надломанным шепотом прибавила. – После того, как прокляну.
– Роуз. Мы могли бы…
Она закрыла глаза и с силой вдавила пальцы в ямки на моих плечах.
– Нет. Ни слова больше, Ева, не то я сойду с ума. Мы прекратим это прямо сейчас, нет, я прекращу это прямо сейчас. Каждая секунда промедления лишь причиняет новую боль и добавляет вину. Я не хочу, чтобы ты винила себя.
Медленно она убрала с меня руки. Я замерла, не помогая ей и не противясь, ожидая, когда она отодвинется. Но ее нос касался моего носа, прядь пахнущих жасмином волос щекотала шею, дыхание согревало кожу.
– Поцелуй меня, – прошептала я. – На прощание.
Тонкие пальцы нежно обвели рот, запуская ток по телу. Гладкие губы обхватили верхнюю губу, бархатный язык скользнул в рот – я коснулась его своим, мгновенно отвечая. Мы целовались и целовались, не открывая глаз, не смея обнять друг друга – прощаясь на веки веков, до следующей жизни. Мальчишка-коридорный вышел из-за угла и застыл, уставившись на нас, зачарованный. Мы с Роуз рассмеялись одновременно, и он поспешно сбежал, пристыженный и смущенный.
Роуз прижалась к моей щеке, провела по волосам.
– Мариза. Разреши мне иногда звонить ей. Мне дорога эта девочка. Я не буду спрашивать про тебя, обещаю.
Печально улыбнувшись, я поцеловала Роуз снова: легко, почти целомудренно.
– Мы обе знаем, что этот ребенок болтает как помело, ее и спрашивать не нужно. Хорошо. Разрешаю.
Я погладила Роуз по скуле, поднялась вдоль виска, прочертила линию бровей. – Обещай и ты. Что забудешь меня.
Она усмехнулась почти как раньше в ответ на мою просьбу.
– Чтобы твоя совесть была спокойна? Обещаю, малышка. Говорят, разлука лечит. Через месяц буду угощать коктейлями новую цыпочку.
– Нагло врешь прямо мне в глаза.
Она поцеловала мои веки.
– Вру. Разлука – дрянь. Разлука – калечит. Я буду любить тебя вечно и бесконечно повторять это, хоть ты и не услышишь. Глупая девчонка, ты влезла в мое сердце так, как сама не представляешь и не смей, не смей предлагать, что мне с этим делать. Иначе я сломаюсь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
