где остальные братья?
Обек сидел в темноте и пытался наслаждаться одиночеством. В последние дни это было затруднительно, поскольку его все время окружали братья.
Улок запер их в одной из казарм «Стойкого», казавшихся удивительно пустыми, если учесть размеры корабля и когорту легионеров, обративших в бегство Сынов Гора.
Носитель Огня не видел тела Курнана. Его не нашли среди мертвых — вероятно, капитану мятежников удалось бежать.
О магосе Обеку тоже ничего не было известно. Улок определенно говорил в своей речи о Регуле, но капитан же своими глазами видел, как тот погиб.
Кроме помещения для отдыха, в казарме имелись отсеки для омовения и небольшая тренировочная зона. Но толку от нее было немного, поскольку Улок до размещения легионеров приказал изъять у них все серьезное оружие. Кое-кто из Змиев отрабатывал приемы рукопашного боя и фехтования гладием, но в основном они сидели, почти не разговаривая и размышляя о провале задания.
«Чаша огня» пропала, и о судьбе братьев и артефактов на борту корабля пленники не знали.
— Вулкан, — прошептал в темноту Обек, сосредоточившись на фантомной боли в потерянной руке, — даруй нам терпение в этих испытаниях и волю продолжать борьбу.
Лишенные Шрамов и так уже утратили многое, а удастся ли им достичь новой цели, зависело от обстоятельств.
Дверь казармы заскрипела невидимым механизмом и открылась. Сквозь облако выбросов гидравлики показалось отделение Бессмертных со штурмовыми щитами. Впереди, без шлема, так что его легко было узнать, шел Арем Галлик.
Он отсалютовал.
— Капитан Обек, сейчас я бы хотел заняться твоей рукой.
Носитель Огня встал, и вслед за ним поднялся Фокан, решивший его сопровождать, но капитан остановил его:
— Проследи за порядком в мое отсутствие.
Фокан кивнул, однако бросил в сторону Галлика настороженный взгляд.
— Мне кажется, мы не нравимся твоим воинам, — заметил легионер Железных Рук, когда Обек приблизился.
Тот невесело рассмеялся:
— Может, покончим с этим поскорее?
У входа в мастерскую Галлик отпустил эскорт.
— Железный отец пожелал, чтобы вас сопровождали все время, пока вы находитесь на борту «Стойкого».
Обек иронично фыркнул:
— Ваш железный отец всегда был таким параноиком?
Вместо ответа Галлик жестом пригласил его на металлическую кушетку в центре комнаты, вокруг которой были разложены инструменты и элементы бионики.
— Все это в основном используется для ремонта сервиторов, но, думаю, подойдет и в твоем случае.
После недолгого замешательства Обек взобрался на кушетку. Он лег на спину, а руки и ноги разместились на крепком металлическом ложе, подогнанном под его силуэт. На кушетке были видны пятна засохшей крови и машинного масла. Люмен над головой с беспощадной яркостью освещал небольшой участок довольно темного помещения.
— Разве это не прерогатива апотекария? — спросил Обек, пока Галлик снимал его наплечник, наручи и слой поддоспешника.
— Только не для Железных Рук, — ответил тот, машинально сгибая аугметические пальцы, чтобы нанести на сохранившийся обрубок руки дезинфицирующую мазь.
— Ax да, конечно. Вы заменяете плоть металлом, чтобы увеличить силу... ценой потери души.
Галлик принес радиально-отрезную пилу и приставил ее к суставу, соединяющему плечо и культю.
— Я привык к боли, сын Горгона, — сказал Обек, — но разве не надо блокировать нервы, прежде чем сделать разрез?
— Прошу прощения, брат. Я ведь привык иметь дело с сервиторами. — Он немного помолчал, потом посмотрел в лицо Обеку. — Ты считаешь, что у нас нет души?
— Вернее, человечности. Ведь именно так говорится в вашем кредо, если утрировать.
Галлик так долго на него смотрел, что Обек решил, будто легионеру отказал разум. Затем он отвел взгляд.
— В последнее время я немало размышлял о смысле этого кредо, о наших душах и человечности.
— Я не капеллан, — сказал Обек, заметив смятение легионера и удивляясь его неожиданной искренности, — но, если хочешь, я тебя выслушаю.
— Прославленная гуманность Восемнадцатого.
— Я надеюсь доказать, что мы не змеи, как подозревает твой железный отец.
Галлик снова повернулся к нему, словно пытаясь увидеть что-то неведомое Обеку. У него внезапно возникло подозрение, что заменить руку мог бы и Ящер, а за этой встречей кроется нечто большее, чем установка бионики.
— Улок не отпустит ваших раненых. По крайней мере, тех, кто в тяжелом состоянии.
Обек приподнялся, гневно сжав кулак, но Галлик положил свою механическую руку ему на грудь.
— Стоит мне немного повернуть пилу, и ты будешь разрезан пополам, — предупредил он.
— Зачем ты меня сюда привел?! — сердито зарычал Носитель Огня. — Что за всем этим кроется?
— Я собираюсь заменить тебе руку.
— И не о чем больше беспокоиться?
Галлик держался непреклонно, но не мог скрыть смущения. Затем его лицо помрачнело, по-видимому, вследствие принятого решения.
— Покоя нет. Никакого покоя.
Занду наслаждался жаром камеры омовения. Он повышал температуру и давление воды до тех пор, пока струи не начали бить по телу, словно ножами. Несмотря на боль, он простоял в камере почти целый час, но не почувствовал ни облегчения, ни прилива бодрости. И после омовения, когда струйки воды иссякли, а камера заполнилась плотными клубами пара, сержант чувствовал себя точно так же, как и в тот момент, когда оказался на борту этого корабля.
Изнуренным. Уставшим.
Пропаренная черная кожа теперь сама излучала тепло. Он запустил пальцы в рот и вытащил окровавленный зуб.
«Уже четвертый».
Недавно стали выпадать волосы, и тогда он до блеска обрил череп боевым ножом. Стоило только закрыть глаза, как горящий человек возвращался, будто подгоняемый приближающейся смертью Занду.
— Оставь меня... — безнадежно прошептал он.
Сержант слышал, что разрушители умирали, заражаясь радиацией от собственного оружия, но его клетки длительное время подвергались интенсивной бомбардировке. Повреждения силового доспеха и нарушение герметичности сочленений бесповоротно определили его судьбу.
Унизительная смерть и ужас, поражающий даже того, кто не подвержен страхам. Возможно, это и есть предсказание горящего человека — медленное угасание, только пламя бушует внутри его тела, а не снаружи.
Занду тяжело вздохнул и вышел из камеры омовения. Слуги, предоставленные Змиям Улоком, стояли наготове, почтительно опустив глаза и готовые облачить его в броню. Он предоставил им заниматься своим делом и погрузился в раздумья.
Сержант понимал, что должен поговорить с капитаном Обеком. На борту «Стойкого» они провели уже несколько недель, но никаких известий о «Чаше огня» не получали. Сначала он отказывался верить в гибель Зау'улла, Краска и остальных, в утрату реликвий Вулкана вместе с
