маскировало затаенное желание части хозяйственников-коммунистов — замедлить темпы развития промышленности, снизить их и создать для себя «спокойную обстановку», взвалив ответственность за производство на «спецов».
Необходимо было повернуть хозяйственников-коммунистов лицом к технике, привить им вкус к технике, показать им, что овладение новой техникой является кровным делом большевиков-хозяйственников, что без овладения новой техникой мы рискуем обречь свою родину на отсталость, на прозябание.
Это была задача, без разрешения которой нельзя было двигаться вперед.
Серьезнейшую роль в этом отношении сыграло выступление тов. Сталина на первой конференции работников промышленности в феврале 1931 года.
«Иногда спрашивают, — говорил тов. Сталин в своем выступлении, — нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы!.. Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим!
История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все — за отсталость…
Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут…
Максимум в десять лет мы должны пробежать то расстояние, на которое мы отстали от передовых стран капитализма. Для этого есть у нас все „объективные“ возможности. Не хватает только умения использовать по-настоящему эти возможности. А это зависит от нас. Только от нас! Пора нам научиться использовать эти возможности. Пора покончить с гнилой установкой невмешательства в производство. Пора усвоить другую, новую, соответствующую нынешнему периоду установку: вмешиваться во все. Если ты директор завода вмешивайся во все дела, вникай во все, не упускай ничего, учись и еще раз учись. Большевики должны овладеть техникой. Пора большевикам самим стать специалистами. Техника в период реконструкции решает все» (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 444–446).
Историческое значение выступления тов. Сталина состояло в том, что оно положило конец пренебрежительному отношению к технике со стороны хозяйственников-коммунистов, повернуло хозяйственников-коммунистов лицом к технике, открыло новую полосу борьбы за овладение техникой силами самих большевиков и облегчило тем самым дело развертывания реконструкции народного хозяйства.
Отныне дело техники из монополии буржуазных «спецов» превращалось в кровное дело самих большевиков-хозяйственников, а презрительная кличка «специалист» — в почетное звание большевика, овладевшего техникой.
Отныне должны были появиться — и действительно появились потом целые отряды, тысячи и десятки тысяч красных специалистов, овладевших техникой и способных руководить производством.
Это была новая, советская, производственно-техническая интеллигенция рабочего класса и крестьянства, представляющая теперь основную силу нашего хозяйственного руководства.
Все это должно было облегчить, — и действительно облегчило — развертывание реконструкции народного хозяйства.
Развитие реконструкции шло не только по линии промышленности и транспорта. Оно еще более усиленным темпом разворачивалось по линии сельского хозяйства. Оно и понятно: сельское хозяйство было менее других отраслей насыщено машинами, и оно более всего нуждалось в подаче новых машин. А усиленное снабжение сельского хозяйства новыми машинами особенно необходимо было теперь, когда каждый месяц, каждая неделя давала новый рост колхозного строительства и, значит, новые требования на тысячи и тысячи тракторов и сельхозмашин.
1931 год дал новый рост колхозного движения. По основным зерновым районам было объединено в колхозах уже больше 80 процентов общего числа крестьянских хозяйств. Сплошная коллективизация здесь была уже в основном завершена. По менее важным зерновым районам и по районам технических культур колхозами было объединено более 50 процентов хозяйств. 200 тысяч колхозов и 4 тысячи совхозов засевали уже две трети всей посевной площади, а единоличники — только одну треть.
Это была громадная победа социализма в деревне. Но колхозное строительство развивалось пока что не вглубь, а вширь, не по линии улучшения качества работы колхозов и их кадров, а по линии увеличения количества колхозов и охвата колхозами все новых и новых районов. Это обстоятельство объяснялось тем, что рост колхозного актива, рост колхозных кадров не поспевал за количественным ростом самих колхозов. Ввиду этого работа в новых колхозах велась не всегда удовлетворительно, а сами колхозы оставались пока что слабыми, не окрепшими. Тормозили дело укрепления колхозов также такие факты как недостаток грамотных людей в деревне, необходимых для колхоза (счетоводы, завхозы, секретари) и отсутствие опыта у крестьян по ведению крупного, колхозного хозяйства. В колхозах сидели вчерашние единоличники. У них был опыт по ведению хозяйства на мелких участках земли. Но у них не было еще опыта по руководству крупным, колхозным хозяйством. Требовалось время для того, чтобы приобрести такой опыт.
Ввиду этих обстоятельств обнаружились в первое время в колхозной работе серьезные недостатки. Выяснилось, что плохо еще был организован в колхозах труд, слаба была трудовая дисциплина. Во многих колхозах доходы делились не по трудодням, а по едокам. Часто выходило так, что лодырь получал больше хлеба, чем старательный, честный колхозник. В связи с такими недостатками колхозного руководства понижалась заинтересованность колхозников в работе, было много невыходов на работу даже в самую горячую пору, часть колхозных посевов оставалась неубранной до снега, а сама уборка производилась небрежно, давала огромные потери зерна. Обезличка машин и лошадей, отсутствие личной ответственности в работе ослабляли колхозное дело, уменьшали доходы колхозов.
Особенно плохо было в тех районах, где бывшие кулаки и подкулачники сумели пролезть в колхозы на те или иные должности. Нередко раскулаченные перебирались в другой район, где их не знали, и там пролезали в колхоз, чтобы вредить и пакостить. Иногда кулаки вследствие отсутствия бдительности у партийных и советских работников проникали в колхозы и в своем районе. Проникновение в колхозы бывших кулаков облегчалось тем обстоятельством, что в борьбе против колхозов они резко изменили свою тактику. Раньше кулаки открыто выступали против колхозов, вели зверскую борьбу против колхозных активистов, против передовых колхозников, убивали их из-за угла, сжигали их дома, амбары и т. д. Этим кулаки хотели запугать крестьянскую массу, не пустить ее в колхозы. Теперь, когда открытая борьба против колхозов потерпела неудачу, они изменили свою тактику. Они уже не стреляли из обрезов, а прикидывались тихонькими, смирными, ручными, вполне советскими людьми. Проникая в колхозы, они тихой сапой наносили вред колхозам. Всюду они старались разложить колхозы изнутри, развалить колхозную трудовую дисциплину, запутать учет урожая, учет труда. Кулаки поставили ставку на истребление конского поголовья в колхозах и сумели погубить много лошадей. Кулаки сознательно заражали лошадей сапом, чесоткой и другими болезнями, оставляли их без всякого ухода и т. д. Кулаки портили тракторы и машины.
Кулакам удавалось обманывать колхозников и проводить вредительство безнаказанно потому,
