— Я русский и приехал из Москвы. — Хортов решил не называть фамилии любопытному консьержу, который наверняка сотрудничал с кем-нибудь: в такие дома простых стариков не сажают.
— Эрих Кизик — ваш знакомый?
— Да, лет восемь назад мы были коллегами.
— Вы не можете назвать фамилию?
Это уже было слишком, надо было уходить, и пакеты оттягивали руки.
— Очень жаль, что я не могу встретиться с Эрихом, — сказал Андрей и поставил подарки. — Я принес кое-что для его детей, будьте добры, передайте, если он когда-нибудь придет сюда.
— Подарки для детей? — чему-то изумился консьерж, и дверь открылась.
Эрих настолько постарел и ссутулился, что если бы не его улыбка с прищуром, никогда бы не узнать.
— Андрей? — спросил он по-русски, вскидывая руки. — Один момент! Фамилия — Вольф!.. О, нет, Волков!
— Хортов, — засмеялся он. — Все равно, что Волков. Почему так долго не впускал?
— Мой дом — моя крепость, — отчего-то сразу погрустнел он, но спохватился. — Как это по русскому обычаю?.. Нельзя держать дорогого гость у порог! Надо садить красный угол.
Красного угла в доме не оказалось, но зато был старый кожаный диван в зале. В квартире ничего не изменилось, разве что все постарело, как сам хозяин, и не слышно было детей.
— А где же твое многочисленное потомство, Эрих? — разбирая пакеты, спросил Андрей. — И жена?
— Моя жена умерла, — обронил он тихо.
— Соболезную… Но ведь ей было немного лет…
— Пятьдесят один год…
— Болела?
— Да, болела, — ему не хотелось вспоминать, потому он приступил к Хортову. — Насколько мне известно, ты живешь в Германии? Я слышал, ты все-гаки женился на этой очаровательной девушке.. Забыл имя!
— К сожалению, я сделал эту глупость и женился, — вздохнул Хортов, взглянув на свои мокрые ботинки.
— Ты не счастлив в браке?
— А брак и не получился, Эрих, я уехал в Россию.
— И она… уехала с тобой?
— Осталась здесь, занимается бизнесом. — Андрею тоже не хотелось вспоминать. — Послушай, Эрих, ты работаешь консьержем? Или случайно там оказался?
— Да, я получаю очень маленькую пенсию… А ты же закончил Берлинский университет, как я помню, подготовил себе плацдарм к отступлению?
— К наступлению, Эрих, к наступлению. Работаю специальным корреспондентом в одной московской газете.
— Я рад за тебя, Андрей. Хорошо, что тебе повезло.
Он не хотел вдаваться в подробности своего везения.
— Но где твои славные дети? Самого младшего звали, кажется, Гельмут?.. Я купил ему пневматический пистолет, — Хортов достал коробку. — С боеприпасами…
— Гельмута нет со мной, — признался Эрих. — Как и всех остальных… Дети ушли из дома. Старшие дочери уехали в Америку, два сына в Италии, один поступил на службу во французский легион. А Гельмут… просто взял мотоцикл и сбежал из дома. Говорят, видели в компании байкеров в Тироли… Вот Амалия и умерла… Никто не хочет жить с отцом, потому что он принадлежит к касте прокаженных. Хорошо, что остался на свободе. Многих упрятали за решетку. Меня оставили, потому что я не боролся с инакомыслием, а просто отлавливал беглых советских солдат. И разрешили работать консьержем в собственном доме.
— Почему так случилось?
— Потому что вы нас бросили… Да, предали, оставили одних против всего Запада, против волчьих законов капитала. Мы сражались, но силы были не равны… Извини, Андрей, я не тебя осуждаю.
— Я понимаю, Эрих…
— Помнишь мою дочь Герту?.. Она что-то пыталась сделать для меня, писала в правительство. Потом ей пришлось уволиться и уехать из Германии, потому что начали преследовать бритоголовые, — он встряхнулся, и замахал руками. — Хватит! Хватит жаловаться. У меня все хорошо, и я доволен. Гельмут вернется, я верю. Скажи мне, Андрей, ты же пришел ко мне в гости с каким-то вопросом? Я вижу по твоим глазам…
— Теперь и вопросы задавать стыдно, — признался Хортов. — Да, я пришел, чтобы поинтересоваться одним человеком. Это связано с моей журналистской работой… В ФРГ у меня нет доверенных и знающих людей. Поэтому я обратился к тебе… Этот человек — барон, а они все в Германии известны…
— Когда ты служил в особом отделе, ты был самоуверенным человеком, — вспомнил Эрих. — А сейчас слишком много слов и мало действий. Как зовут твоего барона?
— Томас фон Вальдберг.
— Любопытно, — вдруг насторожился Эрих. — Почему он тебя заинтересовал?
— Ты знаешь его?
— Лично с ним не знаком. Но Томас Вальдберг в семидесятых годах работал заместителем начальника шестого отдела «Штази».
— Нет, Эрих, ты, вероятно, ошибаешься. Он не мог работать у вас из-за своего происхождения. Он — сын генерала фон Вальдберга, особо доверенного лица Бормана. К тому же входил в гитлерюгенд…
— О, кто только не входил в гитлерюгенд! — засмеялся он. — На это особенно не смотрели, поскольку относились к молодым людям с пониманием. Это сейчас за происхождение могут затравить человека и превратить его жизнь в ад… Напротив, мы таких людей вербовали сначала в качестве агентов, а потом после тщательных проверок даже брали на службу. Разве в КГБ поступали иначе?.. Я отлично помню старые оперативные бумаги, составленные и подписанные им. Некоторые темные дела перешли мне по наследству. Правда, он тогда нигде не писал приставку — фон. Но все знали, что он из аристократической семьи… Я тебя разочаровал?
— Да нет… Просто очень неожиданная информация. И очень много проясняет.
— Никак не пойму, зачем тебе понадобился этот барон? Если ты журналист.
— Эрих, ты не знаешь его дальнейшей судьбы?
— Нет, этого я не знаю, — он с сожалением развел руками. — Вероятно, живет на таком же положении, как я. Потому что бумаги, составленные им, были очень серьезные и касались идеологии в молодежной среде, а все секретные материалы стали достоянием общественности и прессы.
— По моим сведениям, Томас фон Вальдберг живет очень хорошо, владеет средствами массовой информации — короче, занимается бизнесом на идеологии.
— В таком случае, он оборотень, — заключил Эрих. — Таких оказалось у нас достаточно. Есть бывшие сотрудники «Штази», которые сейчас работают в спецслужбах Германии.
— Посоветуй, как лучше его отыскать?
— Очень просто, Андрей! — он еще находил в себе силы веселиться. — Логическим путем. Если Вальдберг предатель, но барон и бывший гитлерюгенд, а сейчас состоятельный человек, то его следует искать всего в трех клубах: аристократическом «Рыцарский орден», военном — «Юный солдат рейха» и клубе миллионеров «Капитал». Или сразу во всех. Кем бы он ни был, обязательно будет посещать одно из этих мест. Они же умирают от тоски и одиночества!
