– Элисон, я не рассчитываю, что ты поверишь мне, но до твоего появления я не помнил имени ни одной женщины, с которой переспал. Собственно, я даже не уверен, что знал их имена. Я редко проводил в их обществе более нескольких часов. А затем появилась ты, простодушная, невинная – и более соблазнительная, чем это казалось возможным. Твоя розовая канарейка служила лишь одной цели: отвлечь меня на несколько ночей, когда тебя не было рядом. Она перестала существовать, как только я снова увидел тебя.
Элисон молчала, переваривая эту информацию. Ей хотелось верить Рори, но она боялась снова довериться ему. Приятно, конечно, думать, что она – единственная женщина, которая что-либо значит для него, но нельзя забывать, как изменилось его отношение к ней после появления в их жизни розовой канарейки.
Ее взгляд рассеянно скользнул по длинным ногам, вытянувшимся вдоль ее кровати. Она ощущала опасность, таившуюся в этом мускулистом теле, но не могла отослать Рори вниз, где продолжалась пьянка. Выпивка не пойдет ему на пользу.
– Думаю, тебе лучше снять сапоги, если ты намерен лечь, – заявила она назидательным тоном.
В сердце Рори вспыхнула надежда, но, взглянув на лицо жены, хранившее безмятежное выражение, он чуть, не рассмеялся над своим глупым нетерпением. Ему предстоит долгий путь к желанной цели, но теперь у него хотя бы появилась надежда, что эта цель достижима.
Стянув один сапог и взявшись за другой, Рори поставил ступню на пол и ощутил исходивший от него холод. Нагнувшись, он с изумлением уставился на ничем не прикрытые половицы.
– А куда делся ковер? На этих ледяных досках недолго отморозить себе ноги.
– Я подумывала о том, чтобы заказать ковер, – нерешительно сказала Элисон. – В здешних местах полно шерсти. Нужно только найти станки и ткачей. Вряд ли это обойдется слишком дорого. Да и деньги останутся здесь, где они так нужны.
Ее осторожные слова и неуверенный тон пронзили сердце Рори, в очередной раз продемонстрировав ему собственную уязвимость. Он дернулся от боли, причиненной сознанием, что она пытается его умилостивить, но вместе с тем ощутил странное удовольствие. Уронив второй сапог на пол, он откинулся назад, опираясь на локоть, чтобы лучше видеть ее затененное лицо.
– Элис, я никогда не собирался содержать своих людей за твой счет. Пройдут годы, прежде чем здесь появится достаточно станков и ткачей, чтобы соткать ковер, какой тебе нужен. Это была хорошая идея, но я не могу допустить, чтобы ты простудилась. Закажи ковер, а пока пусть сюда принесут ковер из моей комнаты.
– Наших людей, – возмущенно отозвалась Элисон, не желая поддаваться теплому чувству, вызванному его заботой. То, что он говорит сегодня, завтра может прозвучать совсем иначе. – Не забывай, моя мать выросла в этих краях. Эта земля в такой же степени моя, как и твоя. На мне лежит такая же ответственность.
Рори всегда считал Элисон умной, но каждый день приносил новые сюрпризы. Она все схватывала на лету, не нуждаясь в объяснениях, уговорах и напоминаниях. Причем то были не простые вещи, а сложные идеи, которые большинство женщин отвергали, а большинство мужчин стали бы оспаривать. Элисон была внучкой английского графа, воспитанной в роскоши. Что она могла знать об ответственности и суровых условиях жизни на его родине?
– Да, милая, на тебе лежит ответственность, и в первую очередь – за ребенка, которого ты носишь. Я велю, чтобы ковер перенесли завтра же утром, – заявил Рори не терпящим возражений тоном. Возможно, его слова прозвучали слишком резко, но, учитывая способность Элисон сбивать его с толку, это был единственный способ сохранить некое подобие контроля над ситуацией.
Не в состоянии спорить, когда он смотрел на нее так, как сейчас, Элисон попробовала сменить тему. Глядя на его бархатный камзол с узорными медными пуговицами, украшавшими широкие обшлага рукавов, она небрежно заметила:
– Думаю, тебе не следует мять свой лучший камзол, валяясь в нем в постели.
Прищурившись, Рори устремил испытующий взгляд на лицо жены, обрамленное спутанной массой шелковистых локонов, и прочитал в ее глазах вызов. Одно неверное движение, и ему придется спать на холодном жестком полу. Но не в его правилах уклоняться от брошенной ему перчатки. К тому же приз, который он может получить, если будет играть честно, стоит любых усилий.
Он придвинулся ближе, и Элисон, выпустив из рук одеяло, помогла ему стащить с широких плеч камзол. Рори встал и аккуратно повесил его на спинку стула, затем снял длинный жилет. Сложив его поверх камзола, он вернулся к кровати в рубашке и бриджах, не осмелившись даже расслабить жабо или снять чулки, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, возникшее между ними.
Опустившись на постель, он откинулся на подушку и положил руки под голову. Элисон молча лежала рядом. Она казалась озадаченной, явно не зная, что делать дальше. Что ж, если он не спугнет свой шанс сегодня, впереди у него целая жизнь, чтобы просветить ее на этот счет. Вздохнув, Рори скользнул взглядом по округлости ее груди, скрытой скромной сорочкой, к талии, где рос его ребенок.
– Дугал говорит, что Майра – опытная повитуха. Надо бы попросить их задержаться здесь подольше, – начал Рори, пытаясь направить разговор в нужное ему русло.
Элисон проследила за направлением его обжигающего взгляда, и ее щеки загорелись, когда она увидела то, что открылось его взору. Элисон поспешно скользнула под одеяло; ощущение близости, навеянное его присутствием, ничуть не притупилось за то время, что они не были вместе. Пожалуй, стало еще сильнее.
– Это было бы неплохо, – неуверенно отозвалась она. – Но кто же тогда будет управлять «Морской ведьмой»?
– Не забивай себе голову подобными вещами, милая. Давай лучше поговорим о ребенке. Хорошо ли он отдыхает? Не причиняет ли тебе хлопот? Если бы я мог, то постарался бы облегчить тебе это бремя.
Слезы выступили у Элисон на глазах. Нежные слова Рори всколыхнули все тайные страхи и желания, копившиеся в ее душе так долго. Ей отчаянно хотелось выговориться. Собственно, до этого момента она даже не понимала, как ей хочется обсудить свои ощущения и переживания с мужем.
– Это так странно, – вымолвила она, повернувшись на бок, чтобы видеть лицо Рори. Он не задернул драпировки, и она была благодарна ему за это. – Я слишком много сплю и плачу по самым нелепым поводам. И потом, он так быстро растет, что, боюсь, скоро я не влезу ни в одно платье.
Рори понадобилась вся его сила воли, чтобы не притянуть ее к себе. Крепко зажмурившись, он постарался сосредоточиться на едва уловимом аромате Элисон и тепле ее хрупкого тела. Ничто не могло облегчить нарастающего напряжения в его чреслах, но он знал, что мысли Элисон повернуты не в том направлении, и готов был ждать.
– Я буду покупать тебе новые платья каждый месяц, если ты только пожелаешь, сердечко мое. Ты будешь прекрасна в каждом из них. Просто я не хочу, чтобы ты возненавидела меня за мою глупость.
Пожалуй, слово «глупость» как нельзя лучше подходит к тому, что они сделали, ибо, если это была любовь, им следовало принести обеты на всю жизнь. Печально вздохнув, Элисон погладила небольшую выпуклость на своем животе, затем подняла руку, чтобы расслабить жабо, туго повязанное у Рори на шее. Теперь она понимала, что именно любовь привела ее в постель Рори, но не собиралась обременять его подобными откровениями. Он достаточно настрадался от чувства вины. Ему незачем знать об истинных размерах ее глупости.
