Я вошла в твоюспальню и склонилась над кроваткой. Ты смотрела на меня неподвижно, без улыбкии без слез. Не знаю, сколько времени мы оставались вот так, молча глядя друг надруга. Я надеялась, что в какой-то момент ты проголодаешься и, может быть,тогда заплачешь. Но ничего подобного не случилось. Наконец я не выдержала и,сделав над собой усилие, взяла тебя на руки. Ты была такая крохотная. Дажедышала с трудом. Тебе действительно нужна была помощь.
— Мы с тобойбыли одиноки. Две несчастные одинокие женщины, да, мама? — заметилаФьямма, с аппетитом опустошая тем временем чашку шоколада.
— Мы должныбыли помогать друг другу. Думаю, ты больше помогла мне, чем я тебе. Потому что,ухаживая за тобой, я сама начала жить и улыбаться. Я носила тебя в сумке нагруди, как кенгуру, потому что ты должна была постоянно чувствовать мое тепло,а я твое. Рашель вернулась и стала жить с нами. Я прочла все, что только можнобыло найти о синдроме Дауна. Все, что там говорилось, я уже знала по наитию.Чтобы вырасти здоровой, тебе нужно было много любви. И вот ты выросла и сталаумницей, моей чудной девочкой, — с гордостью заключила Мария.
— Да, но этобыло так трудно! — тяжело вздохнула Фьямма. — Как ты думаешь, я могупопросить еще чашку шоколада? — спросила она лукаво.
— Мы жесегодня решили грешить, так стоит ли останавливаться на полдороге? — Марияпозвала официанта и заказала еще две чашки шоколада. — Лучше уж изредкасовершить большой грех, чем грешить по мелочи каждый день.
— А мой отецтоже был сладкоежкой? — вдруг ошеломила ее Фьямма.
— Он былвеликаном. Огромным, как гора. И ему тоже нравились пирожные с кремом, кактебе.
— А я бы емупонравилась? — робко спросила девочка.
— Конечно.Ты, моя маленькая, всем нравишься. И Мистраль тебя обожает.
— Я знаю. Онмне всегда говорит, что я девушка его мечты, — похвасталась Фьямма. Она сжадностью выпила вторую чашку шоколада, а потом добавила: — Вчера, когда вас спапой не было, мне звонил мой брат. Синьор в золотых очках.
— И тыговоришь мне об этом только теперь? Что ему было нужно? — всполошиласьМария.
— Он приедетв Модену на будущей неделе. Он хочет повидаться со мной. Ты не возражаешь?
* * *
Мария долгонедоумевала, не понимая, чем вызвано это внезапное внимание со стороны ДжанниШтрауса к девочке, существования которой он раньше не замечал. Но в одном у неене было сомнений: Фьямма проявила к нему живейший интерес, и Мария воспринялаэто как положительный знак, свидетельствующий об умственном созревании дочери.
Джанни появилсяровно в назначенный час и объявил, что хочет видеть Мистраля, все ещеявлявшегося де-юре первым пилотом «Блю скай».
— Я вижу, тыслегка похудел, — сказал он Мистралю, вылезавшему из бассейна в подвальномпомещении на вилле в Модене.
— А ты, явижу, стал записным остряком! — бросил в ответ чемпион, заворачиваясь вкупальный халат. От Мистраля действительно осталась одна тень. Ему нужны былидолгие месяцы, чтобы обрести свою прежнюю спортивную форму.
— Как по-твоему,сможешь ты выйти на старт весной? — спросил Джанни.
Они вместенаправились на первый этаж, вошли в гостиную, где горел камин, и сели передогнем, как старые друзья.
— Я покончилс соревнованиями, Джанни, — начал Мистраль. — Ураганный ветер утих.
— Хочешь менябросить? — спросил Джанни.
— А в чемдело? Мне говорили, ты собирался продать «конюшню» после аварии.
— Япередумал. «Блю скай» — это любимое детище моего отца. Продать «конюшню» — этовсе равно что предать его память. В общем, я ни за что не продам, если тыбудешь участвовать, — объяснил Джанни.
— Говорютебе, я завязал.
— Я тебе неверю. Не такой ты человек, чтобы отказаться от пятикратного чемпионства. В этомгоду тебе не повезло, но на будущий год все может быть иначе.
— Мнетридцать восемь лет. Я слишком стар для гонок, — задумчиво возразилМистраль.
— Только ненадо мне заливать. Ты не из тех, кто может выпустить из рук баранку из-зааварии, — стоял на своем Джанни.
— Ты слишкоммало знаешь мир спорта. Наверное, поэтому ты и не можешь меня понять. Когдапилот попадает в аварию и не может объяснить себе, в чем же он ошибся, этоозначает, что он дошел до точки. А теперь извини, я тебя оставлю: меня ждетмассажист, — попрощался Мистраль, поднимаясь.
— Ещеминутку, Мистраль, — окликнул его Джанни. — Если ты решил завязать,чего же ты так стараешься привести себя в форму?
Мистраль ничего неответил. Идя за ним следом, Джанни добавил:
— В любомслучае, я приехал повидаться не только с тобой. У меня назначена встреча сФьяммой.
— Знаю. Онаждет тебя в своей комнате. Ждет не дождется вот уже несколько дней, —ответил Мистраль, направляясь к гимнастическому залу.
Джанни Штраусогляделся. Ему никогда раньше не приходилось бывать в этом доме, и он не знал,где найти комнату девочки. Она бесшумно возникла на пороге и протянула емуруку.
— Добрыйдень, синьор, — сказала она тихо.
Джанни улыбнулсяей. Сегодня, в клетчатой плиссированной юбочке из шотландки и синем кардигане,она показалась ему выше ростом, чем в первый раз. Длинные шелковистые волосыбыли распущены, на лбу — небольшая челка.
— Ты сегоднятакая хорошенькая, — сказал он, пожимая ей руку.
— Значит, впрошлый раз я не была хорошенькой?
— Сегодня тыеще лучше, — заверил ее Джанни.
— Вы тожехорошо выглядите, синьор.
— Ты так и несможешь назвать меня по имени?
— Я все никакне привыкну. Но я постараюсь. Пойдемте со мной, я провожу вас в своюкомнату, — сказала она радушным тоном настоящей хозяйки дома.
У Джанни вообще небыло ни малейшего представления о том, что такое дети, но комната Фьяммы поразилаего. Он был уверен, что в мире просто не существует второй, подобной этой. Однаиз стен просторной комнаты была сплошь зеркальной и отражала остальные,окрашенные в небесно-голубой цвет, разрисованные бело-розовыми облачками ималиновками в полете. На белой постели во множестве лежали подушки, украшенныеленточками и обшитые кружевом. В комнате стояли также кресла, обитые материейсветлых, пастельных тонов, и книжные полки. Книги и коробки с играми былирасставлены на них в безупречном порядке.
— Садитесь, —пригласила она, — нам сейчас подадут чай.
— А зачем этазеркальная стена? — спросил он.
— Чтобы ямогла себя видеть. Я очень часто смотрюсь в зеркало. Это мне помогает лучшеузнать себя и контролировать свои движения. Я, можно сказать, выросла, глядя взеркало. Для нас, даунов, очень важно иметь большое зеркало, чтобы все времясмотреть на себя, — объяснила она, как учительница, дающая урок.
