— Что случилось, Куваяма? Какие-то трудности? — рассмеялся капитан.
— Я и не думал, что море может так сильно штормить, — ответил Кику.
Эда приказал Хаяси посмотреть последнюю сводку погоды.
— Над островами Бонин сохраняется область высокого давления. Ветер южный. Над Южной Сибирью формируется антициклон, который будет перемещаться на юг.
Выслушав сводку, капитан Эда понимающе кивнул:
— При таких погодных условиях опасаться нам нечего.
— Кроме шквального ветра, — почти закричал Накакура, а радист начал передавать местную метеосводку:
— Приближается небольшой тайфун, который предположительно затихнет где-то к югу от Окинавы и не достигнет больших островов.
Дул легкий бриз, стайки летучих рыбок то и дело мелькали над поверхностью моря, в рубке стояла жара. Пот ручьями стекал на лоции, и Кику утирал лоб рукавом, не отрывая глаз от гирокомпаса.
На третью ночь они вошли в порт Ситигагама в префектуре Мияги и бросили якорь у дамбы, застроенной серыми складскими помещениями. Когда закрепили швартовы, по рядам заключенных пробежала дрожь возбуждения: сегодня им было разрешено принимать гостей. Те, чьи друзья и родственники заранее подали заявление, получили разрешение на часовое свидание сразу после ужина. Как только солнце зашло, родственники скопились на набережной. Охранники по списку проверили имена и анкетные данные. Наконец стали поочередно вызывать заключенных, и все, кроме Кику, сошли на берег. Яманэ встречала женщина с ребенком, очевидно жена. Хаяси ждала молодая пара — брат с сестрой или супругой. К Накакура приехала мать. Услышав свое имя, Накакура сначала заколебался, лицо его помрачнело. Падающий от фонарей свет превратил сцену свиданий в театр теней. Среди них Кику рассмотрел Яманэ, высоко поднимающего своего ребенка. Он наблюдал за силуэтами, когда рядом появился капитан.
— Что, чувствуешь себя одиноко? — спросил он. Кику повернулся и долго всматривался в загорелое лицо капитана.
— Кажется, им весело, — ответил он наконец.
— Мне говорили, что ты сирота, — сказал капитан. Отражение ночных фонарей играло на его лице. — Должно быть, тебе непросто. — Огни мерцали, отчего выражение его лица, казалось, постоянно меняется. — В жизни я знал двух сирот, — продолжал он, — обоим в юности пришлось нелегко. В те времена эти парни не могли получить работу в крупной компании просто потому, что у них не было родителей. Поэтому оба моих друга кончили плохо, все у них пошло наперекосяк. Говорят, что существует две категории сирот: одни всю жизнь бунтуют и борются со всеми, с кем сталкиваются, а другие обманывают и мошенничают. Интересно, к какой категории относишься ты?
Глубокий, хриплый голос капитана звучал довольно ободряюще. Соленые брызги несколько охладили разгоряченное тело Кику и сняли усталость от долгого плавания.
— Не знаю, — ответил он.
— И правильно делаешь! Тебе незачем это знать. К тому же и те, и другие в конечном счете чувствуют себя в равной степени одинокими.
Кику ничего не ответил.
— Посмотри, Куваяма, — продолжал капитан, указывая на фигуры стоящих на набережной. — Это и есть семья. У меня самого две дочери, скоро будет внук. Я знаю, что ты привык всего добиваться сам, но это не причина для того, чтобы не создать собственную семью. Куваяма, мой мальчик, вот что тебе нужно: создать семью, для которой ты будешь опорой.
Кику пытался отыскать среди силуэтов Яманэ, Накакура и Хаяси. Наконец высмотрел Хаяси: тот сидел на ограждении, болтая ногами, и рассматривал в свете фонаря какой-то листок, вероятно фотографию. Яманэ с ребенком на плечах помахал
Кику рукой..
— Кику! Иди к нам на минутку! — позвал он.
— Иди, иди, — сказал капитан, похлопав его по плечу.
Яманэ встретил Кику на берегу.
— Это мой сын, — сказал он, с гордостью демонстрируя ребенка. — Я хочу сделать из него настоящего моряка. Малышу не исполнилось еще и года, а он уже умеет плавать.
Яманэ широко улыбался. Кику наклонился и приложил ухо к крохотной груди ребенка. Малыш испуганно захныкал.
— Слышишь? — спросил Яманэ. Кику кивнул, и его друг принялся качать ребенка, напевая ему песню:
Я — моря малое дитя,
Пусть я в лесу расту,
Но моря слышу шум всегда…
Песня поплыла над толпой, и улыбка осветила лицо стоявшего на палубе капитана. Через пару строк он громко подхватил ее, и Кику тоже запел приглушенным голосом. Когда песня кончилась, раздались шумные аплодисменты.
Вдруг Кику заметил два ярких луча, стремительно летящих по шоссе. На миг выхватив из тьмы склады и серые стены и осветив темные силуэты на набережной, лучи исчезли. Всего на одно мгновение перед глазами Кику промелькнул красный «лендровер», и по влажной серой ночи над бухтой пробежала красноватая рябь. «Анэмонэ!» — воскликнул он про себя, вспомнив ее теплый, гладкий, изящно заостренный язычок.
Курсанты спали на простых койках, установленных на время похода в специальном отсеке трюма. Тюремный отсек площадью в шесть квадратных метров был забит койками в пять рядов по три яруса. Обитатели его пребывали в такой тесноте, что с трудом могли перевернуться с боку на бок. Остальные члены экипажа спали на палубе, а двое охранников сменяли друг друга на часах перед люком, ведущим в тюремный отсек. Этой ночью в трюме почти никто не спал — мешали жара и возбуждение, вызванное первым за долгое время свиданием с родственниками. Люк был оставлен открытым, но бриз внутрь не проникал. Заключенные лежали в мокром белье на влажных простынях, и одновременное дыхание пятнадцати пар легких с каждой минутой увеличивало влажность. Откуда-то снизу доносилось сдержанное рыдание. Кику, лежавший на третьей койке в среднем ряду, почувствовал, что Яманэ трогает его с соседней койки за плечо. Яманэ указал ему на Накакура: нижняя койка с правой стороны. Накакура плакал, уткнувшись лицом в подушку.
— Бабушка у него умерла, — прошептал Яманэ. — А он ее очень любил. Только что поссорился с мамашей! Бедняга!
Но Кику оборвал его, заявив, что проблемы Накакура его не интересует и ему хочется спать.
— Из-за жары спать невозможно, но если мы не заставим себя хоть часок покемарить, завтра нас ждет сущий ад.
Яманэ согласно кивнул. А Накакура все не мог успокоиться.
Ситигагама был конечным портом маршрута «Юё-мару». Отсюда корабль должен был возвращаться в порт приписки. Если уж совершать побег, то только здесь. Согласно плану, Анэмонэ должна была спрятать в разных местах по пути отсюда к Токио три машины. Оставалось только дождаться, пока все заснут. Вскоре Кику услышал в темноте, что все дышат ровно и глубоко. Но только он собрался встать, как вдруг осторожно поднялся Накакура. Когда он проходил мимо, Кику хлопнул его по плечу.
— Ты куда? — прошептал он.
— Поссать, — ответил Накакура, но поднялся мимо туалета по лестнице на палубу. Кику занервничал и разбудил Яманэ.
