Султан умолк. Все находились под тяжелым впечатлением его рассказа.
– В таком случае, – нарушил первым общее молчание король Ричард, – мы были свидетелями акта высокого правосудия. Но для чего ты, мой царственный брат, счел нужным совершить собственноручно казнь и притом здесь, в этом шатре?
– Быть может, при иных обстоятельствах я поступил бы по-другому, – ответил Саладин, – но отсрочь я в эту минуту казнь, особа его стала бы неприкосновенной для меня, так как я не мог бы, не опозорив себя нарушением законов гостеприимства, предать его заслуженной смертной казни после того, как он – как и намеревался это сделать – отпил из моего кубка. Если бы он даже убил моего родного сына, а потом вкусил бы моего хлеба-соли, то и в таком случае я не посмел бы снять с его головы ни единого волоска! Но прекратим о нем разговор. Рабы, уберите труп. Пусть вместе с трупом исчезнут навсегда и воспоминания об этом злодее и его преступлениях.
Рабы унесли труп и уничтожили следы кровавой сцены с таким проворством и искусством, что, глядя на них, можно было заключить, что им не впервые приходится исполнять подобного рода обязанности. Действительно, никто из свиты Саладина даже не обратил особого внимания на обезглавленное тело великого магистра.
Это кровавое событие произвело на христианских государей, свидетелей собственноручной расправы Саладина с их союзником, удручающее впечатление, подавленные, с сумрачными лицами безмолвно заняли они предназначенные им места за столом. Одного только Ричарда не тревожили ни опасения, ни подозрения – он был занят исключительно предложением, которое собирался сделать Саладину и которое желал высказать в той форме и выражениях, которые бы заставили султана дать удовлетворительный ответ.
Осушив кубок вина, король Ричард обратился к Саладину с вопросом: правда ли, что граф Хантингдонский удостоился чести драться с ним на поединке?
Саладин ответил, что он действительно имел удовольствие помериться оружием и качествами своего коня с наследным принцем Шотландии, как это принято при встрече друг с другом рыцарей в степи.
– Но, со своей стороны, – скромно прибавил он, – я не имею особых причин гордиться этим поединком, так как вопрос, кто победил, остался не решенным. Наследный принц, в свою очередь, возразил, что приписывает всю славу этого дня эмиру Ильдериму.
– Дело не в победе, нет, не в этом дело! – воскликнул король Ричард. – Уже сам по себе поединок с Саладином является для каждого величайшей честью, и я от души завидую в этом наследному принцу Шотландии и гораздо более, нежели тем приветливым взглядам и улыбкам, которыми тебя награждает принцесса Эдит Плантагенет, хотя за одну из них ты готов пожертвовать жизнью. А затем обращаюсь к вам, августейшие и благородные рыцари, неужели мы, собравшиеся на пир к великолепному султану и великому Саладину, разъедемся без состязания в подвигах и единоборстве, которое бы не осталось в памяти нашего потомства? Что значит падение с коня или даже смерть изменника для торжества сегодняшнего дня? Этот день должен прогреметь неувядаемой славой христианских рыцарей и их противников. Не окажешь ли и ты мне, мой царственный брат, великодушный Саладин, подобную честь? Не решить ли нам теперь же, посредством славного поединка в присутствии благородных государей и рыцарей, этот продолжительный спор о Палестине и таким путем окончить утомительную и продолжительную войну? Арена готова, а лучшего бойца, чем ты, наверное, не найдется в твоем лагере, а потому воспользуемся удобным случаем, сразимся чисто по-братски и прольем нашу кровь до последней капли за владение Иерусалимом!
Глубокое и продолжительное молчание было ответом на предложение английского короля. Ярким румянцем зарделось лицо Саладина. Большинство из присутствовавших были твердо уверены, что он примет вызов.
– Сражаясь за святой город, – сказал наконец Саладин, – против тех, кого мы не считаем правоверными, я могу надеяться, что Аллах укрепит мою руку, и если бы я и пал под мечом Мелека Рика, то не мог бы вкусить более славной смерти. Но воля Аллаха была даровать нам, правоверным, Иерусалим, и напрасно было бы испытывать Бога и его пророка Мухаммеда в расчете на наши силы или искусство и разрешать решенный вопрос поединком, когда я уже призван охранять свое достояние.
– В таком случае, – возразил король Ричард голосом человека, испрашивающего милость у своего снисходительного друга, – если не за Иерусалим, то из-за удальства, боевой чести, проедемся три раза по арене и померимся копьями.
– И в этом я должен опечалить отказом своего царственного брата, – ответил султан Саладин, невольно улыбаясь, вполне понимая ту непомерную жажду короля Ричарда вступить с ним в поединок. – Бог дарует пастыря для пользы стада, а не для выгод пастыря. Если бы я имел сына, который мог бы унаследовать мою власть после моей смерти, тогда бы мог свободно располагать собой и, конечно, почел бы за честь и охотно вступил в поединок с королем Ричардом Львиное Сердце, как всегда лично этого и желал. Но мой царственный брат, ты ведь знаешь, что и ваше Писание гласит: «Поражу пастыря, и разбегутся овцы его».
– Итак, тебе одному выпало на долю такое счастье! – воскликнул король Ричард, со вздохом обращаясь к наследному принцу Шотландии. – Слава и честь тебе! Я охотно отдал бы лучшие годы моей жизни за твои полчаса у «Алмаза пустыни».
Рыцарское увлечение короля Ричарда развеселило присутствовавших.
По окончании пира, когда собрались уходить и стали прощаться с Саладином, он подошел к королю Ричарду Львиное Сердце и, взяв его за руку, сказал:
– Доблестный король Англии, теперь мы расстаемся и, вероятно, никогда больше не увидимся. Мне не хуже, чем тебе, известно, что союз крестоносцев расторгнут и потому поход окончен. Войско крестоносцев в своем настоящем численном составе слишком незначительно, чтобы довершить предприятие, в котором участвовали войска стольких христианских народов. Отдать тебе город Иерусалим, которого ты так страстно желаешь, я не могу. Для нас Иерусалим то же, что для вас. Но если бы мой брат, король Ричард, потребовал от Саладина чего-нибудь иного, то он может быть твердо уверен, что я исполню его просьбу с такой же готовностью, с какой дает утомленному пустыннику свои студеные воды родник этой знойной пустыни. Истинно говорю тебе, что Саладин сдержит свое обещание, хотя бы королю Ричарду случилось очутиться в этой пустыне лишь с двумя своими оруженосцами!
* * *
На следующее утро король Ричард покинул временную стоянку султана Саладина и отправился в лагерь крестоносцев. Спустя несколько дней состоялась свадьба молодого графа Хантингдонского с Эдит Плантагенет. Султан Саладин прислал ему в качестве свадебного подарка свой чудодейственный талисман. Благодаря этому эликсиру многие из европейцев были излечены от смертельных болезней. Этот талисман существует и до наших дней. Граф Хантингдонский завещал его одному храброму шотландскому рыцарю, сэру Симону Ли. Потомки Ли бережно сохраняли талисман. Правда, новейшая медицина отвергла это лекарство, но и в настоящее время им с успехом пользуются против кровотечения и укусов бешеных собак.
