Артиллерийский поручик Бромель приказу был вынужден подчиниться. Но пушки заклепывать не стал, а, пользуясь склонами пологими со стороны Фридрихсгама, скатил пушки вниз и потащил их к крепости.
Снова паника началась, как узнали шведы о предательстве Фреберга. Левенгаупт собрал военный совет.
— Крепость может и должна защищаться, — начал взволнованно Будденброк, видя колебания главнокомандующего.
— Я был в деле, я видел русских. Они хорошо дерутся, но мы не уступаем им, — поддержал Аминов.
— Мы укрепили крепость. Гарнизон полон решимости сражаться, — вторил Аминову генерал Бускет, комендант Фридрихсгама.
Но большинство твердили о необходимости оставить Фридрихсгам. Потеря Мендолакса, считавшегося неприступным, вселило в сердца их неизбежность поражения. Военный совет решил в пользу сомневавшихся. Левенгаупт отдал приказ:
— Полки отводить за Кюмень. Вывозить больных и раненных. Коменданту готовить крепость к взрыву. Отступите со своим полком последними, Бускет.
Конечно, крепость была негодная. И построена плохо, в месте неудачном. Со всех сторон сопками окружена. Поставь на их вершины противник свою артиллерию — вся крепость как на ладони. Валы поизносились, кое-где провалились после дождей осенних да схода снегов по весне. Правда, не все так плохо было. При неудобстве позиций оборонительных все ж кой-какие выгоды имелись. С севера и юга крепость водой прикрывалась. Близость залива позволяла поддержать гарнизон огнем корабельных пушек, а озеро, с другой стороны примыкавшее, не позволяло осаждавшим замкнуть кольцо осадное. Да и земля со стороны Выборга, откуда ждали русских, была настоль каменистая, что возводить окопы да траншеи осадные было делом весьма затруднительным. Потому не все плохо могло сложиться для шведов. Но у страха глаза велики!
Веселовский со своими драгунами пробрался тайно вдоль засек, шведами настроенными, под дефиле Мендолакским. Спешились, осмотрелись. Трех драгун отправил капитан прямиком через болото. Вернулись через час. Чертыхаясь вполголоса, от тины вонючей оттирались. Воду из сапог выливали.
— Деев, видать что-нибудь? — спросил Веселовский шепотом сидевшего с краю унтер-офицера.
— Нету там никого, господин капитан, — тоже шепотом ответил Тимоха.
— Все посмотрели?
— Даже наверх забирались. Ушел швед. Пушки укатил с позиций. Амуницию побросал в спешке, — все также тихо отвечал Деев.
— А чего тогда тишком разговариваешь? — уже громко спросил Веселовский.
— Так вы ж сами, господин капитан…, — рассмеялись вместе.
Драгуны вышли из леса не таясь, по дороге въехали на позицию хваленую, столь бездарно оставленную. Дивились, что шведы так поступили.
— Ладно, молодцы. Я по начальству с докладом, а вы покудова здесь посидите. Последите, вдруг объявится кто. — Веселовский с двумя драгунами поскакал к армии.
Ласси ждал донесений. Схватка сербов полковника Витовича с отрядом Аминова приостановила марш армии. Позиция была столь узкой и скученной, что остальная кавалерия томилась в седлах, не в силах вмешаться. Лишь гусары, в авангарде шедшие, в сабли приняли шведов. Остальные ж, полки кавалерийские, им в спину уперлись. В стременах привставали, через головы заглянуть пытались.
— Чой-то там, впереди? Эй, Васька, не видать?
— Да рубятся с кем-то.
— Эт и без тебя слышно.
— Да сам не вижу ни черта!
Потом с передних шеренг передалось:
— Погнали уже шведа-то.
— А мы чо ж?
— Дык куды нам-то. Не протолкнуться. Узость сплошная.
Полковник Витович, командир полка сербского, подлетел лихо к Ласси. Спрыгнул на землю молодецки, от пыла рубки не отошедший. Только сейчас заметил, что даже саблю в руке держит по-прежнему. Вытер тут же о гриву конскую, швырнул в ножны с лязгом и заковылял, переваливаясь на кривых ногах, к фельдмаршалу:
— Отогнали шведа, ваше сиятельство. Человек 60 побили.
— А свои потери?
Витович косы за спину забросил, пот со лба вытер, голову к небу запрокинул, в уме посчитывая:
— Два гусара убито, один ранен тяжко — поручик Житович, да еще двенадцать — так, легко. Царапинами отделались.
— По чарке гусарам, — распорядился Ласси, — и посылайте драгун в поиск. Мендолакс шведский сильно меня тревожит. А войску, покудова известий не соберем, растаг объявляется.
Вот и вернулся Веселовский с поиска того. Шагнул в шатер к фельдмаршалу, представился.
— Как зовут-то тебя. Не расслышал, — прищурился Ласси.
— Капитан Веселовский, Ямбургского драгунского, ваше сиятельство, — повторил Алеша. Ласси и ухом не повел, что знакома фамилия-то.
— Так ты утверждаешь, капитан, что швед оставил сию позицию?
Генерал Кейт прихрамывая, на трость неразлучную опираясь, подошел ближе. Прислушался к разговору.
— Да, ваше сиятельство. Мои драгуны сейчас дефиле оное занимают. На случай всякий. Вдруг неприятель вернуться решит. Так они задержат, покуда сикурс не подойдет.
— Что думаете, Кейт? — повернулся к генералу фельдмаршал.
— А то, что молодец капитан. Позицию занял сразу, не раздумывая. Думаю, нам следует проехать туда да самолично убедиться.
Велико было удивление убеленных сединами ветеранов, когда увидели позицию оставленную. Ласси головой покачал осуждающе:
— Крепка, ой, крепка была позиция.
— Тыщ семь бы посадить здесь да пушек с два десятка поставить. И мы бы встали в сем месте. Надолго, — Кейт высказался.
— Да-а-а, — согласился Ласси. — Бестужев, — адъютанта кликнул. — А что вчерашний пленный показал? Сколь здесь у них народу сидело?
— Да под две тыщи, ваше сиятельство. И орудий с десяток.
— Ты вот что, Бестужев. Прикажи-ка гренадерам нашим, пусть подымутся на позицию сию. Токмо не по дороге, как мы, а так… как если б штурм учинили. А мы посмотрим.
Час потребовался гренадерам бравым преодолеть высоты укрепленные. Выползли, стали гурьбой, на штыки опираясь. Запыхались все, пот катился градом.
— Повезло нам, ваше сиятельство, — тростью показал на гренадер Кейт, — коль штурмовать пришлось…
— Тыщ десять, а то и пятнадцать положили бы, — продолжил Ласси. — И на том кампания наша закончилась бы. Это ж надо, час целый подымались, а под огнем пушечным, под картечью — все не мог перестать изумляться Ласси. И вспомнив вдруг:
— А насчет капитана вы правы, Кейт! Отметить надобно. Молодец!
— Если вы позволите, ваше сиятельство, я бы хотел забрать его к себе. В адъютанты.
— Не возражаю, генерал, — и остальному генералитету:
— Поздравляю всех, господа! Сие недоразумение шведское и ретирада ихняя есть знак Божий. Не пролив ни капли крови солдатской, мы с вами одержали викторию знатную. Войску лагерем становиться. Два дня пусть передохнут после марша скорого. Генералу Вределю казаков и гусар отправить в поиск дальнейший.
