Ее собеседница сглотнула, но не отвела глаз:
– То, что вы обнаружили, поднявшись в комнату Валентайна Фэрнивела, незадолго до смерти Таддеуша.
Дамарис побледнела. Лицо ее сделалось уязвимым и словно помолодело.
– Это не имеет отношения к смерти Таддеуша, – очень тихо произнесла она. – Абсолютно никакого… Это было другое… – Она чуть ссутулилась, и голос ее сорвался.
– Думаю, что имеет. – Мисс Лэттерли не могла позволить себе быть мягкой.
Тень горькой улыбки скользнула по лицу миссис Эрскин и исчезла.
– Вы ошибаетесь. Поверьте, это не так.
– Не могу. Я могу лишь поверить в то, что вы так считаете. Но, по-моему, вы не правы.
Лицо Дамарис застыло.
– Вы ничего не знаете, а рассказать вам я не могу. Жаль, но Александре это никак не поможет. Это не ее горе, а мое.
Сердце Эстер сжималось от жалости и стыда.
– Вы знаете, почему Александра убила мужа? – спросила она.
– Нет.
– А я знаю.
Миссис Эрскин вскинула голову. Глаза ее широко раскрылись.
– Почему? – сдавленно отозвалась она.
Ее гостья сделала глубокий вдох.
– Потому что он вступил в противоестественную связь с собственным сыном, – негромко произнесла она, и в наступившей тишине ее слова прозвучали до непристойного прозаично, как если бы Эстер изрекла какую-то банальность, которую они обе забудут спустя несколько секунд.
Дамарис не вскрикнула и не упала в обморок. Она даже не отвела взгляда – лишь побледнела сильнее прежнего.
Мисс Лэттерли стало не по себе, когда она наконец осознала самое страшное: ее собеседница даже не была удивлена. Значит, Монк прав. Тот вечер открыл ей глаза на грехи Певерелла. Женщина готова была обнять Дамарис, точно рыдающего ребенка, но что толку – эту рану уже не исцелить!
– Вы знали, не так ли? – спросила она вслух. – Вы убедились в этом в тот вечер?
– Нет, не знала, – тихо и безразлично отозвалась миссис Эрскин.
– Вы знали. Вы знали, что Певерелл тоже занимается этим – с Валентайном Фэрнивелом. Это потрясло вас. Вы были на грани истерики. Не понимаю, как вам вообще удалось сдержаться. Я бы на вашем месте не смогла…
– О боже, нет! – Наконец-то ужас взломал лед в душе красавицы. – Нет! – Она рванулась вперед, причем так неловко, что сползла с дивана и оказалась на полу. – Я не знала. Певерелл здесь ни при чем! Как вы вообще могли подумать такое?! Это… Это безумие! Кто угодно, но только не он!
– И все же вы знали. – Эстер впервые почувствовала сомнение. – Разве не это вы обнаружили, войдя в комнату Валентайна?
– Нет! – Дамарис умоляюще простирала руки к мисс Лэттерли, и притворства в этом не чувствовалось. – Нет, Эстер… Ради бога, поверьте, вы ошибаетесь!
Женщина боролась с собой. Могло ли это быть правдой?
– Тогда что вы там увидели? – Она нахмурилась, собираясь с мыслями. – Вы вышли из комнаты Валентайна, как после светопреставления. Почему? Что еще вы могли там обнаружить? Если это не имеет отношения к Александре и Таддеушу… или к Певереллу… то тогда к кому?
– Я не могу вам сказать!
– А я не могу вам поверить. Рэтбоун вызовет вас для дачи показаний. Кассиан был растлен своим отцом, своим дедом, прошу прощения, и кем-то еще. Мы должны выяснить, кто этот третий, и доказать его причастность. Иначе Александра будет повешена.
Бледность Дамарис приобрела сероватый оттенок, и лицо ее словно сморщилось.
– Я не могу вам сказать. Это… это убьет Певерелла. – Она метнула взгляд на Эстер. – Нет. Нет, клянусь вам, это не то, что вы думаете.
– Вам никто не поверит, – тихо сказала мисс Лэттерли, хотя сама уже прониклась к ней доверием. – Что еще это могло быть?
Миссис Эрскин уронила голову на руки и еле слышно заговорила, периодически всхлипывая:
– Когда я была моложе и еще не повстречала Пева, я влюбилась в одного человека. Сперва я любила его… целомудренно. Потом… полагая, что теряю его, полюбила безумно… по крайней мере, мне так казалось. А после…
– Вы вступили с ним в интимную связь, – отчетливо произнесла Эстер. Она не была шокирована. Возможно, на месте этой женщины она поступила бы точно так же. Даже не обладая эффектной внешностью Дамарис, мисс Лэттерли уже успела испытать на себе чары любви.
– Да. – Миссис Эрскин задохнулась. – Я не думала… что все так закончится.
Эстер ждала. Похоже, ей еще многое предстояло услышать.
Кое-как справившись с собственным голосом, Дамарис продолжила:
– Я узнала, что у меня будет ребенок. И мне помог Таддеуш. Я как раз это имела в виду, когда упоминала о его отзывчивости. Я и не представляла, что мама в курсе… Брат предложил мне на время уехать и после родов отдать ребенка в хорошие руки. Это был мальчик. Я видела его всего один раз. Такой хорошенький… – Она не смогла удержаться от слез, и тело ее сотрясли рыдания.
Мисс Лэттерли тоже соскользнула на пол и обняла руками вздрагивающие плечи Дамарис. Наконец та слегка успокоилась, и Эстер повторила вопрос:
– Так что вы узнали тем вечером?
– Я узнала, где мой сын был все это время. – Красавица всхлипнула и села прямо, доставая носовой платок – крохотный клочок кружевной ткани, ровным счетом ни на что не пригодный.
Ее гостья поднялась с пола, прошла в гардеробную и, взяв кусок мягкого льняного полотна, молча вручила его Дамарис.
– Ну? – спросила она через некоторое время.
– Спасибо. – Ее собеседница по-прежнему сидела на полу. – Я узнала, где он. Я узнала, что сделал Таддеуш. Кому он его… отдал.
Эстер опустилась в кресло, не проронив ни слова.
– Фэрнивелам, – жалко улыбнувшись, продолжала миссис Эрскин. – Валентайн Фэрнивел – мой сын. Я поняла это, как только его увидела. Ведь я помнила его совсем маленьким ребенком, так как почти не бывала в доме Фэрнивелов из-за того, что недолюбливала Луизу. И даже если бывала, Валентайн все равно в это время находился в школе. А в этот раз он был дома после кори. Я встретилась с ним… – Женщина глубоко и прерывисто вздохнула. – Он так изменился и теперь как две капли воды похож на своего отца в юности…
– На своего отца? – Мисс Лэттерли напрягла память. Валентайн и в самом деле кого-то напоминал ей, но кого?
– Чарльз Харгрейв, – тихо сказала Дамарис, и Эстер словно прозрела. Ну конечно: глаза, рост, размах плеч, манера держаться…
И тут же другая ужасная мысль пришла ей вголову.
– Но почему вас так убило это открытие? Вы же были не просто потрясены, а именно убиты! Почему? Даже если бы Певерелл узнал, что Валентайн – сын доктора Харгрейва, он бы не связал это с вами…
