— Неудивительно. У тебя вид горячечного больного, который устроил потасовку в сумасшедшем доме.
— Что и говорить, потасовка имела место, хотя и не в доме для умалишенных.
Виктория улыбнулась уголками рта, сложила руки на коленях и с минуту молча смотрела на Майлза.
— Извини меня, Майлз, очень тебя прошу! Если бы я не сглупила и рассказала тебе обо всем с самого начала, ничего этого бы не было. Но я-то решила, что смогу договориться с Хэррисоном сама…
Майлз погладил жену по щеке.
— Все уже кончилось, дорогая. Не стоит возвращаться к этому снова.
— Как, скажи на милость, я могу об этом не думать? Во-первых, тебя зверски избили, во-вторых…
— Погоди-ка, — вскричал Майлз. — Ты забываешь, что к концу драки на полу валялся Хэррисон, а не я!..
— Какая разница? — пробормотала Виктория. — Все равно у тебя разбито лицо, а Кингз Рэнсом пропал — и произошло это по моей вине.
— Ни в чем ты не виновата, Тори. Вернее, почти ни в чем. Не надо было тебе раззадоривать Хэррисона, вот что.
Виктория сделала обиженное лицо.
— Что значит «не надо было раззадоривать»? Вовсе я его не раззадоривала — и не думала даже.
Майлз вздохнул и мысленно обругал себя за несдержанность. Правда, он не прочь был узнать, почему Виктория не рассказала ему о встрече с Гилфордом, но торопить события не стоило.
— Ладно, забудем об этом, — пробормотал он. — Не следовало мне так говорить.
Виктория поднялась с места, прошлась по комнате и, встав у изголовья его постели, сказала:
— Я знаю, что ты неважно себя чувствуешь, Майлз, и мне меньше всего на свете хотелось бы сейчас с тобой ссориться, но, как видно, придется. Ответь, что именно ты имел в виду, когда сказал — «не надо было тебе раззадоривать Хэррисона»? Неужели ты и впрямь полагаешь, что между мной и Хэррисоном могло что-то быть?
Майлз прикрыл глаза. Назревала семейная ссора, и избежать ее не было никакой возможности.
— Ничего такого я не полагаю, — честно сказал он. — Просто мне немного грустно оттого, что ты мне солгала.
— Я? Солгала тебе? Да ничего подобного! Я никогда не лгала тебе, Майлз! Не понимаю даже, о чем ты говоришь…
— Вчера ты мне сказала, что провела первую половину дня в гостях у Мери Энн Парке.
Виктория удивленно воззрилась на мужа.
— Так оно и было. С какой это стати ты решил, будто я тебе лгу?
Майлз отвернулся. Судя по всему, жена все так же лжет ему. Прямо в глаза. Но почему?
Виктория, однако, не торопилась сдавать позиции.
— Не отворачивайся, Майлз. Я ведь задала тебе вопрос, так что будь добр ответить! Почему ты вдруг решил, что я тебе лгу?
Посмотрев ей прямо в глаза, Майлз отрывисто произнес:
— Потому что мой кучер Сэмюэль собственными глазами видел, как ты вчера днем каталась вместе с Гилфордом!
Виктория от изумления даже открыла рот.
— И ты, стало быть, подумал, что я… Решил, что я сочинила историйку о поездке к Мери Энн, чтобы без помех встретиться с Гилфордом? А после этого, потеряв всякий стыд, занималась любовью еще и с тобой? Господи, Майлз, да как такое могло прийти тебе в голову?
Майлз приподнялся и уселся на кровати, позабыв в эту минуту и свои ушибы, и боль в голове.
— Не передергивай. Я сказал только, что Сэмюэль видел вас вместе с Гилфордом. По мнению кучера, вы очень мило беседовали и вообще хорошо проводили время.
Виктория стиснула за спиной руки, чтобы ненароком не заехать дражайшему супругу кулачком в здоровый глаз.
— Все это чушь собачья! — воскликнула она, негодующе тряхнув головой. — Твой Сэмюэль так ничего и не понял, хотя, конечно, нас с Гилфордом видел, не скрою. Хочешь правду? Как на духу? Тогда слушай! Я возвращалась от Мери Энн и встретилась с Гилфордом на дороге. Он… — тут молодая женщина замолчала.
— Что он?
— Да так, ничего, собственно… Короче, мы обменялись парой слов, потом я пыталась от него удрать, но он поскакал следом.
— Если бы все было так, как ты говоришь, Сэмюэль не стал бы утверждать, что вы мило болтали у самых ворот манора Уэлсли!
— Никаких «милых» бесед с Гилфордом я не вела. Это Хэррисон со свойственным ему красноречием уговаривал меня уехать с ним, бросив тебя. Я же сказала, что не желаю его слушать и что мне пора домой — вот и все…
— Он хотел, чтобы ты уехала с ним?! — едва не задохнулся Майлз.
— Именно! Вот почему я сразу догадалась, кто украл лошадь. Хэррисон утверждал, что для безбедной жизни за границей нам нужно продать Кингз Рэнсома. Поэтому, когда жеребец пропал, нетрудно было сообразить, чьих это рук дело.
— Вот скотина! — прорычал Майлз. — Да если бы я знал хоть малую толику, что ты мне сейчас рассказала, Хэррисон давно бы уже был хладным трупом… Не понимаю, почему ты промолчала?
— Да потому и промолчала, что боялась — не за Хэррисона, за тебя. Представь только, что было бы со всеми нами, если бы ты и впрямь его убил?
— Значит, вместо того, чтобы сказать мне правду, ты предпочла сплести маленькую ложь о беседе интимного свойства с Мери Энн Парке?
— Повторяю, я говорила тебе правду. Мы с Мери Энн и в самом деле говорили о… сугубо личных вещах. Даже британские леди иногда себе такое позволяют…
Майлз заметил, как отчаянно покраснела при этих словах Виктория, и окончательно уверился в том, что жена и не думала ему лгать. Попеняв себе за недоверие, он попытался завершить щекотливый разговор, который, в сущности, сам же и затеял.
— А я и не знал, что леди ведут подобные разговоры, — с примирительной улыбкой произнес он.
— Да, ведут. Время от времени.
— Большое тебе спасибо, что просветила меня на этот счет, — негромко сказал Майлз. — Я-то, серый человек, полагал, что настоящие дамы рассуждают исключительно о достоинствах и недостатках прислуги, а также обсуждают цены на чай и…
— Это мы тоже обсуждаем, — перебила его Виктория, — но, кроме того, говорим о мужьях, проблемах, которые возникают в браке, и…
— … и любовных утехах?
Суровое выражение на лице Виктории смягчилось.
— Изредка. — Присев на край кровати, она ладонью отвела со лба мужа прядь светлых волос.
— Помнишь, я говорила тебе, что Мэри Энн с Томом занимаются этим исключительно вечером в субботу?
— Как же! Помню даже, что в ту минуту я от души пожалел Тома, — хохотнул Майлз.
— А я вот жалею Мери Энн! Потому и сказала ей, что, если дать волю воображению, из занятий любовью можно извлечь бездну удовольствия.
— Дельно, — сухо заметил Майлз, — сказано женщиной, видавшей виды.
