Речь Бранди перешла в смех, который тут же стих, потому что Квентин перевернул ее на спину и закрыл ей рот поцелуем.
Глава 19
— Боюсь, те бриджи, что я купил, проваляются зря, — пробормотал Квентин, любуясь, как на блестящих волосах Бранди играет первый луч солнца.
Он подхватил пальцами шелковые пряди, затем отпустил, и они рассыпались по его груди волшебным водопадом.
— Почему? — послышался сонный вопрос. — Я в восторге от своих новых бриджей. И буду носить их, как только представится возможность.
— Вот именно. Учитывая, сколько времени я намерен держать тебя в кровати, эта возможность почти равна нулю.
Бранди улыбнулась и потерлась щекой о плоский живот Квентина, как довольный котенок.
— И с чего вдруг мне захотелось иметь бриджи?
— Понятия не имею.
Потянувшись, новобрачная заморгала при виде широких полос света, пробивавшегося сквозь занавески.
— Уже день?
— Почти.
— Нужно вставать?
— Придется. Но только затем, чтобы забрать еду, которую нам оставила миссис Коллинз, а то мы умрем с голоду.
— С голоду? Невозможно. Я насытилась, как никогда. — Бранди подняла голову и с любовью уставилась в глаза Квентина. — Благодарю тебя за самую чудесную ночь в моей жизни.
— Это мне следует благодарить. И не только за чудо прошлой ночи. Но за гораздо большее. — Заметив, что жена вопросительно наморщила лоб, Квентин тихо добавил: — Ты сделала мою жизнь наполненной, хотя я никогда не подозревал, что она пуста, ты лучше меня поняла, что мне нужно. Ты подарила мне радость, смех, любовь. Ты подарила мне себя.
Взгляд Бранди затуманился.
— Я очень сильно тебя люблю. Всегда любила, даже когда не понимала этого.
Квентин едва заметно улыбнулся:
— Мне кажется, мы с тобой последние, кто осознал правду. Бентли, миссис Коллинз, Герберт — все они затаились и ждали, когда наконец мы поймем очевидное.
— Не забудь еще Памелу.
— Маму? — Теперь настала очередь Квентина удивиться.
— Да, Если бы я чуть внимательнее прислушивалась к ее словам, я бы поняла. — Губы Бранди тронула печальная улыбка. — Она пыталась сказать мне, что ты мое будущее.
— Что же она сказала?
— Судьба распорядилась так, что это был наш последний разговор по душам. Мы работали здесь, в саду, и обсуждали мое взросление, вернее, отсутствие такового. Памела слушала, как я болтала о том, каким должен быть в идеале мой будущий муж.
Квентин приподнял темную бровь:
— И каким же?
— Он должен быть страстным, любить приключения и не пытаться меня переделать, а вместе со мной радоваться жизни.
— Понятно. — Квентин провел рукой по гладкой спине новобрачной. — И что сказала мама?
— Она сказала, что мужчина, о котором я мечтаю, действительно существует, и что он редкий, особенный человек, и что скоро, очень скоро, мы узнаем друг друга. Заметь, не встретим, — подчеркнула Бранди, — а узнаем. После этого заявления она как бы случайно заговорила о тебе. Мне следовало сразу догадаться, что она имела в виду.
— Тонкость не является твоей сильной стороной, солнышко. Ты не можешь ни применить ее, ни уловить. Бранди печально вздохнула:
— Действительно. А в этом случае мне понадобилось очень много времени, чтобы распознать ее, потому что я не разрешала себе думать о Памеле. Было очень больно. — Она помолчала немного. — Мне ужасно ее не хватает.
— Я знаю.
— Моим единственным утешением служит сознание, что она с Кентоном. — Бранди заморгала, припомнив другую подробность. — Во время нашего последнего разговора она произнесла еще кое-что. А я только сейчас вспомнила. Она сказала, Кентон для нее — душа и сердце. Что без него она не стала бы жить. Я верю, что это не было преувеличением.
— Я тоже. Мои родители были как две половинки одного целого, и один не мог существовать без другого. Слава Богу, что они вместе. Так по крайней мере им покойнее.
Бранди потупилась:
— Возможно, это прозвучит глупо, но я уверена, что наш союз тоже принес им успокоение. Я тут вспоминала условие завещания Памелы, которое было адресовано мне. Оно заканчивалось словами: «В глубине сердца я знаю: ты никогда не будешь одна». Мне кажется, она таким образом благословила нас.
— Вовсе это не глупо, — возразил Квентин. — На самом деле в твоих словах очень много смысла. Мама передала тебе свой дар провидения, а это гораздо ценнее, чем шкатулка с украшениями.
У Бранди тут же округлились глаза.
— Шкатулка!
Соскочив с кровати, она. не одеваясь, метнулась к столику и принялась шарить по задней стенке шкатулки, а когда нашла ключ, отомкнула крышку Квентина так удивило поспешное бегство жены, что он даже приподнялся и сел.
— От такого вида дух захватывает, — поддразнил он ее, — но я немного сбит с толку. Почему на двадцать первом году жизни ты вдруг приобрела тягу к драгоценностям?
Бранди метнула на него возмущенный взгляд и засеменила обратно в кровать.
— Вовсе нет. Я ходила за этим. — Она протянула ему два таинственных предмета, которые обнаружила перед свадебной церемонией.
— Что это? — посерьезнев, спросил Квентин. — Ключ и конверт?
— Конверт с твоим именем и ключ, который был спрятан под конвертом, — поправила Бранди.
— Спрятан? — Квентин быстро перевел взгляд на туалетный столик. — В маминой шкатулке?
— Да. Вчера я впервые смогла заставить себя открыть ее. Мне очень хотелось надеть что-то из украшений Памелы в тот самый день, когда я стану твоей женой. Для тебя и для меня. А когда я открыла шкатулку и вынула нужное мне ожерелье, я нашла эти вещи. Не понимаю, какое значение имеет ключ, но письмо явно от твоей мамы к тебе. — Голос Бранди смягчился. — Я подумала, возможно, то, что она написала, принесет в твою душу покой.
Квентин нахмурился, внимательно рассматривая свое имя на конверте:
— Это написано рукой отца, а не матери.
— Твоего отца? — заморгала Бранди. — Не понимаю. Почему вдруг письмо от Кентона спрятано в шкатулке Памелы?
— Не знаю. Но намерен узнать.
Разорвав конверт, Квентин вынул два отдельно сложенных листка. Он разгладил первый, отметил, что послание адресовано отцу, и быстро пробежал глазами две строчки.
— Господи!
— Квентин. — По спине Бранди пробежал холодок страха от такой необычной реакции. — Что там?
— Предупреждение. Отцу, а не от него. В нем говорится:
«Ты суешься не в свое дело. Будешь продолжать — умрешь, а Дезмонд расплатится».
