Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
4
– Если ты не можешь контролировать какой-то процесс, возглавь его, – изрек я прописную истину.
– Вот и посланец Кош-муллы меня туда же толкает. Он советует не атаковать площадь Свободы, а присоединиться к митингующим. Но я сомневаюсь: стоит ли мне впрягаться? Я боюсь, не потеряю ли я в результате этой заварушки все?
– Значит, он все-таки есть! – обрадовался я. – Давно уже по тюрьме ходили слухи, что в городе объявился посланник Кош-муллы и что власти его преследуют.
Простой человек, – бандерлог, антилопа, форель, верблюд, – благодаря вере людей стал знаменем революции, символом обновления. Посланник Балык-Малика был единственной надеждой на чудо, на то, что случайного, но честного, принципиального и сильного человека революционной волной вынесет наверх. А он уже найдет в себе силы духа, воли и ума хоть что-то поменять к лучшему.
– Слушай, сказочник, ты про него байки пускал, стишки всякие про камешки писал, не зная, что он есть? – удивился Ширхан – А, Шахерезад?
– Я хотел, чтобы он был. Очень хотел, но слухам до конца не верил, потому что сам их активно распускал. А теперь, раз он здесь, к гадалке не ходи, – народ за ним пойдет.
– Его уже здесь нет, вчера он здесь был, а сегодня его перевели в психушку, – раскрыв свои карты, внимательно посмотрел на меня Ширхан. – Гураб-ходжа боится, что он составит ему конкуренцию в религиозной среде.
– Тогда его надо срочно освободить и сделать своим знаменем! – посоветовал я.
Не знаю, меня ли, посланника ли Кош-муллы или еще кого послушал теневой правитель Кашевара, но бунт, поднятый мутаборитами, прошел как по маслу при его поддержке. Боевики Ширхана, что заправляли на свободе, переодевшись в пожарных, захватили пожарные машины, вызванные администрацией. Они ворвались в тюрьму на красном пенном коне под сопровождение мигалок. Администрация не посмела сопротивляться такому влиятельному Ширхану и, опасаясь расправы, разбежалась. Все охранники-гайдамаки, побросав свои служебные обязанности, поспешили переодеться в гражданское. Путь на улицу был открыт.
Вместе с другими я ворвался в город. Волна счастья и свободы оглушила и опьянила меня. Толпа направлялась к Дому правительства, к которому со всех концов двигались небольшие колонны протестующих сторонников Гураба-ходжи. Волны людей с трепыхающимися полотнами стягов-эндорфинов, будоража кровь, накатывали то здесь, то там. Бордовые и золотисто-рыжие символы оппозиции, своими цветами больше напоминавшие пожар, охватили весь город. Митингующие ходили вперед-назад, размахивая огненными полотнищами.
5
Ближе к центру, к тихой и спокойной территории знати, толпа становилась развязней и агрессивней. Оно и понятно – нервишки. Подходя к площади Свободы, я увидел, что митингующих на площади взяли в кольцо.
– Ату их! Мочи ментов! – завопил Хайсам, и толпа разъяренных и злых зэков пошла на прорыв оцепления. Атаковали сотрудников милиции с двух сторон, бросая в них камни.
Восставшие грузовой машиной пытались пробить ворота Дома правительства, но полицаи в ответ начали стрелять резиновыми пулями и поливать ледяной водой из брандспойтов. Митингующие отступили и вновь начали собираться с силами на площади Свободы. Вседозволенность еще больше воодушевляла. К лагерю в срочном порядке организованно подвозили горючие смеси и камни. Все готовились к захвату Белого дома.
Спецназ вновь оцепил само место проведения мероприятия. Пошел слух, что для разгона манифестантов привезли сотрудников безжалостного «Сокола» и что в городе появились снайперы-наемники. Мол, они-то уж точно будут стрелять боевыми пулями. В первую очередь со своих точек-высоток будут метить по активистам и журналистам.
И тут – бах-бах – хлопок за хлопком и площадь окутал едкий дым. Такой едкий и плотный, что я перестал видеть все вокруг себя на расстоянии пяти сантиметров. Это действительно было очень страшно. Такое чувство, что я потерял зрение, что мне выбили пулями глаза, и я уже никогда не увижу белого света, а вместо него белое, нет белесое молоко млечного пути.
А я ведь всегда считал себя нечто особенным, непохожим на других. Таким эксклюзивным и избранным. Мне всегда казалось, что я буду жить вечность и никогда не умру. Что я отличаюсь от прочих в том, как думаю, как одеваюсь и веду себя. Часто глядя на своего соседа по парте, подъезду, месту, я думал – какой он дурак. Даже в тюрьме, где без взимовыручки не выжить, я держался особняком.
«Мимо мира» – так говорила про меня мама. И вот теперь я действительно скольжу мимо мира. Я, такой молодой и красивый, должен умереть глупой и нелепой смертью. Я вот-вот могу быть раздавленным паникующей толпой, быть истертым в порошок жерновами ее ног.
К счастью, откуда ни возьмись, будто его послал Бог, подул сильный ветер. Дым немного рассеялся, и я увидел море людей вокруг себя, увидел их прекрасные лица и слезы в глазах. Дымовые шашки вызывали першение в глотке. Но это были слезы и кашель радости.
– В шеренгу!! – хрипя орал в мегафон Хайсам. – Сцепились руками в замок, не пускаем псов!!
Справа и слева меня схватили за руки и впервые в жизни я почувствовал себя частью чего-то большего и общего. Звеном живой цепи, ДНК. Я был частью живой биомассы, серого клокочущего вещества, коллективного мозга, общего тела, гражданского духа и всеземного сознания.
Чтобы осветить задымленную темноту, на площади Свободы подожгли полицейскую машину. Кровь возбуждала, огонь будоражил. В двух шагах от себя я видел растрепанную девушку, которая сжимала под мышкой черный пакет. Такой черный пакет с надписью «Кэтс».
– Да зачем он мне! – вдруг растерянно произнесла она. – Пейте все, пожалуйста…
Она вывернула пакет наизнанку. И достала оттуда бутыль молока. Затем отвернула крышку и понесла мужчинам, словно свою белую большую грудь. Перепало чуток и мне. Отпив глоток, я подумал, что впервые в жизни кошка поила людей молоком. Я пил и чувствовал вкус каждого дерева, каждой травинки, каждого камня и ручья, я ощущал каждый порыв ветра, что ласково трепал меня по загривку словно собаку.
Отравление углекислым газом вызывали головокружение и легкость в теле. Глоток свежего воздуха и молока – как взрыв счастья – ослепил меня. Я словно встал в потоке бытия и на минуту оторвался от земли. Нас охватило сумасшедшее воодушевление. И я был впервые абсолютно счастлив. И даже обрушившиеся на нас резиновые пули и дубинки не могли этому помешать. Ибо этот миг счастья и свободы искупал сотни лет унижений и страданий.
Глава 6
Гюляровая революция
1
– А если в одиннадцать эмир не отречется от власти, то что будет? – спросил Омар у Ширхана-эфенди, когда охрана помогла последнему слезть с трибуны.
– Кто знает? – улыбнулся Ширхан. – У нас выбор небольшой. Либо они нас, либо мы их. Да не забивай ты себе голову. Лучше пойдем в штаб, горячего чаю попьем, обсудим наши дальнейшие планы, – предложил он Омару дело по душе.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
