Мне дали послушать сводку ТАСС. Я узнал голос Левитана.
– Но ты мог, попав к нам, честно служить Родине, точно выполнять приказы, бить врага вместе с нами, и никто бы не узнал о твоём сговоре с фашистами.
– Вы ошибаетесь. У них длинные руки. Мне сказали, что, если я, попав к партизанам, не буду шпионить, они через свою агентуру меня рассекретят перед органами. Я оказался между двух огней.
– Ты знаешь немецкий язык?
– В пределах средней школы. Я хорошо учился.
– Какое получил задание?
– Пока внедриться в отряд, войти в доверие.
– Какая предусмотрена связь?
– Пока через старост полицаев во время разведок при помощи тайников и записок.
– Кто был связник в Баранках?
– Будущий староста. Но надежного человека немцы в Баранках не нашли.
– Как ты объяснишь, почему тебя завербовали не под настоящим именем?
– У них закралось сомнение, что вряд ли партизаны поверят, что я шёл из-под Рогачева с двумя ранами. Славгород ближе. Как вы поступите со мной?
– Твою участь решат наверху.
– Не бойтесь меня. Возьмите на операцию. По легенде, я должен войти в доверие.
– Любопытный закручивается вариант! Я предложу версию: пусть раскрытый фашистский агент работает под нашим оком. Валентина ждёт результат твоего допроса. Завтра утром новая связь, решение, думаю, получим быстро.
Крушина мучительно, без облегчения, вздохнул. Его посадили в баню и заперли.
Утренняя радиограмма коротко приказывала: используйте агента у себя, подготовим почву, заберём. Благодарность за бдительность. Уничтожить склады в Рулихе.
– Всё предельно ясно, буду выполнять! – Командир некоторое время вертел радиограмму в руках, передал Валентине для уничтожения, прошёл к бане, пригласил сюда же бойцов, толпящихся во дворе, отпёр двери.
– Старший сержант Крушина, выходи! – Лейтенант подождал, пока появится встревоженный арестант, и сказал: – Моё предложение Центр принял. Если ты хочешь жить и служить Родине, перед лицом боевых товарищей, ещё раз дай клятву – не щадя живота своего, бить фашистов. Лучше смерть, чем измена!
Константин внимательно смотрел на старшего сержанта, он оживился, и радость заиграла в его глазах. Но радость эта была особая и в том, что он будет жить, но главным образом, что ему доверят оружие и он искупит свою вину.
– Товарищ командир, бойцы, клянусь, не щадя живота своего, бить фашистов. Лучше смерть, чем измена! Поставьте меня на самый опасный участок в операции.
– Тебе поручаю открыть ворота загона и направить туда скот. Никите Ивановичу проникнуть в склад с канистрами бензина и запалить. Все остальные задачи расписаны. Красная ракета – немедленный отход. После приема пищи, огневая подготовка и выдвижение к объекту.
Переодетые в немецкую форму, в том числе и женщины, вооруженные пулеметами, автоматами и снайперскими винтовками, с запасом гранат диверсанты разместились в кузове грузовика. За рулем сидел полевод, рядом с ним в форме гауптмана – командир. В кузове Иван, Кривич, Крушина, Татьяна и Валентина без рации. У ног бойцов две небольшие канистры с бензином. Впереди на мотоцикле сержант Ботагов в форме унтер-офицера, в коляске за пулеметом – Степан. Со стороны глянуть – бравые солдаты фюрера. Вышли к Рулихе прежней лесной ухабистой дорогой: на главной – КПП со шлагбаумом, автоматчиками. У диверсантов нет документов, не пройти.
Затаились в лесу, осмотрелись. Татьяна и Валентина в сопровождении сержанта Ботагова ушли выполнять своё задание – минировать проселочную дорогу в полутора километре от места остановки группы. Через сорок минут Ботагов вернулся, стали выжидать приближение вечера. Пора! Группа двинулась на исходную. Спокойным шагом в строю пересекли лежащую на пути улицу, вышли в знакомый командиру яблоневый сад и перебежками, прячась за деревья, разместились по огневым точкам, каждый взял на прицел часовых. В эту минуту от распахнутых ворот цеха неспешно тянулась гружённая ящиками подвода, по всей вероятности, к складу с широкими массивными воротами, которые желтели свежими досками.
Труднее всего предстояло Никите Ивановичу и Крушине. Вооруженные немецкими пистолетами и гранатами, с канистрами бензина они ползком пробрались к углу загона, белеющего корой березовых жердей. Затаились в ожидании зеленой ракеты, наблюдая за стоящими и лежащими животными. Далее виднелась вышка с часовым, угадывалось ограждение из колючей проволоки, затем луг и лес.
Едва ракета, шипя, вылетела над двором, тут же раздалась прицельная стрельба по пешим часовым, что прохаживались вдоль тускло освещенных окон цехов мясокомбината, и по вышкам. Крушина перемахнул полутораметровый забор и бросился к воротам вдоль жердей, поднимая устроившихся на ночлег животных, а полевод с канистрами побежал к двери длинного пакгауза с открытыми дверями, возле которых теперь стояла подвода с ящиками и четыре мужика в гражданской одежде носили груз в склад. Услышав стрельбу, они прекратили работу, озираясь по сторонам. Увидели, как упал часовой у цеха. Замерли.
Полеводу предстояло пробежать добрых двести метров, неся две небольшие канистры с бензином. Он не преодолел и половину пути, как из склада выбежал автоматчик, послал короткую очередь в воздух и тут же свалился от меткой пули сержанта Ботагова. Никита Иванович продолжал бежать. Для его возраста с грузом дистанция длинная. На лбу выступил пот не столько от тяжести, сколько от нервного напряжения. Справа от него раздались короткие пулемётные очереди. Он знал, это били Степан и Иван, блокируя караульное помещение, откуда стали выбегать солдаты и тут же находили смерть. Он услышал резкую команду немецкого офицера, приказывающего открыть ответный огонь из караульного помещения.
Отрывисто затрещал «дегтярь» командира слева. Никита Иванович не знал, по кому бьёт лейтенант. Что-то непредвиденное! А он снимал солдат, выскочивших из ворот мастерских. Услышал, как ухнул взрыв стоящей на эстакаде бочки с горючим. На секунду оглянулся на угол забора, откуда начал свой путь, и увидел, что с пулемётом наперевес туда бежит Кривич, чтобы гнать забеспокоившийся от стрельбы скот в распахнутые к этой минуте ворота.
– Уходите! – закричал Никита Иванович сдавленным голосом двум грузчикам, что стояли у подводы. – Мы – партизаны!
– В складе два немца, – крикнул один из них и тронул лошадь с подводой, освобождая дорогу.
Предупрежденный полевод первым увидел в воротах двух интендантов, вынимающих из кобуры пистолеты. Он бросил канистры, сорвал с пояса «лимонку» и метнул в близкую цель, упал. Он видел, как тоже распластался на земле второй, задний грузчик. Граната взорвалась. Послышались вопли. Никита вскочил,
