участке в восточной части города. Но прорыв в районе Потсдама у русских не получил развития, благодаря чему вермахт продолжает прочно удерживать позиции по Тельтов-каналу к юго-востоку от Берлина. Всё пространство, смею добавить, мой фюрер, от Шпандау до Берлина находится под нашим контролем. Хотя нами потерян Науэн, туда мы перебросили 41 танковый корпус армии Венка. В самом Берлине всё по-иному. В каждом квартале, мой фюрер, находится бесчисленное множество огневых точек и гнёзд фаустпатроников. Молодёжь из Гитлерюгенда приспособили балконы и окна верхних этажей для ударов сверху по русским танкам и скоплениям войск. Подступы к подвалам и мостам, переезды – всё подготовлено к тому, чтобы солдаты Германии заняли удобные оборонительные позиции. Наши доблестные солдаты удерживают наиболее прочные и приспособленные к обороне здания и кварталы.
Кребс замолчал, за него доклад продолжил генерал Вейдлинг.
– Мой фюрер! – сказал генерал. – Главное то, что, несмотря на тяжёлое положение, мы не утратили волю к борьбе, а преданные вам солдаты сражаются на пределе сил. Как говорил генерал Кребс, с утра в Шпандау и ведутся жестокие бои. Их осуществляет боевая группа, под командованием группенфюрера СС Хейсмайера. В основном в ней сражаются члены Гитлерюгенда. В районе западной гавани также идут бои с большими потерями. В берлинском районе Фридрихсхама, что на востоке, сражения проводятся с переменным успехом. В Целендорфе наступают свежие силы противника, но их первоначальные атаки были отбиты.
Фюрер молчал, слушая своих генералов. За эти последние дни Гитлер мало верил всему тому. Что утверждал сам, но как опытный демагог знал, что этому должны верить другие. Это он знал точно.
– Господа! – наконец произнёс фюрер. – В последней информации, что была озвучена здесь, сообщается о героической обороне, которая золотыми буквами будет записана в анналах мировой истории. Что движет историю? Кровь. Нам всем кажется, что в Берлине дела идут хуже, чем на самом деле. Но это на первый взгляд, и скажу, довольно поверхностный. В Берлине надо пополнять личный состав в большей мере. Находящиеся в городе дивизии должны пополняться из населения всеми возможными способами. Надо создать команды по набору личного состава, чтобы выбрать всё. Мне советуют покинуть Берлин, но это большая глупость. Всем хорошо известно, что юго– западная Германия – ненадежное место. Совершенно бессмысленно сидеть на юге, потому что там у меня не будет ни влияния, ни армии. Там я бы имел лишь свой штаб. Поэтому я рассматриваю возможность исправить историю, только если нахожусь в месте, где можно добиться успеха. Успех возможен только здесь. Если я добьюсь его или он будет только моральным, он даст, по крайней мере, возможность сохранить лицо и выиграть время.
Такой призрачный оптимизм слов фюрера подвигнул адмирала Фосса сказать на этом совещании своё слово.
– Мой фюрер! – проговорил он – Венк подходит! Пока неясно лишь, сумеет ли он сделать это в одиночку.
– Я понимаю ход ваших мыслей, адмирал! – с этими словами Гитлер сел в кресло. – Можно себе представить: со скоростью молнии через весь Берлин пронесётся весть, – немецкая армия прорвалась на западе и установила контакт с крепостью. Русские вынуждены будут бросить сюда всё новые силы, чтобы пытаться удержать свои растянутые позиции. Здесь возникает центр огня огромной силы. Для перехода через Одер русские использовали большую часть своих сил. Особенно это касается северной группировки. Во-вторых, очень много сил они потратили в уличных боях. Мальчики Аксмана отважно дерутся за своего фюрера. Если считать, что ежедневно они теряют до 50 танков Т-34 или ИС, то за 10 дней это даст 500 или 600 танков, уничтоженных нами. Сегодня я могу засыпать несколько спокойнее и хотел бы проснуться лишь в том случае, если перед моей спальней остановится русский танк, чтобы иметь время подготовиться. При всех вариантах нет другой возможности нанести противнику действительно большой ущерб, кроме как способом, применяемым нами. Мы должны удержать Берлин, затем здесь мы обескровим русских. Что может здесь задержать русских, если они могут спокойно продвигаться к намеченным целям? Нам надо по-новому организовать оборону Берлина. Доктор Геббельс! Генерал Кребс! Отныне я обращаю ваше внимание на то, что город поделён мной на следующие участки, – Гитлер ткнул пальцем в сторону карты города.
1. Обороной участка «А» и «Б» (восток Берлина) руководит командир танковой дивизии «Мюнхеберг» Муммерт.
– Участок «Ц» (юго-восток Берлина) я предоставляю бригаденфюреру СС Циглеру.
– Участок «Д» (с обеих сторон аэропорта Темпельхоф) я поручаю начальнику артиллерии 56-го танкового корпуса полковнику Велерману.
– Участок «Е» (юго-запад Берлина и Грюневальд) я предоставляю командованию 20-го танково-гренадёрской дивизии.
– Участок «Ф» (Шпандау и Шарлоттенбург) я оставляю за подполковником Эдером.
– Участки «Г» и «X» (севернее Берлина) я поручаю командиру 9-й авиадесантной дивизии полковнику Герману.
– Участком «Зэт» (центр Берлина) командует подполковник Зайферт.
Зенитной обороной Берлина, как и прежде, командует генерал-лейтенант Зюдов. Воздушные силы обороны Берлина подчинены генерал-майору Мюллеру. Таково моё сегодняшнее распоряжение.
Гитлер заметил на лице Лоренца волнение. Этот человек при фюрере состоял пресс-референтом. По его глазам Гитлер понял, что тому не терпелось сообщить нечто важное, и кивком головы позволил тому говорить.
– Мой фюрер! – голос Лоренца дрожал. – Мне удалось принять сообщение радиостанции нейтральной страны. В нём говорится, что сегодня, в 13 часов, при встрече американских и русских войск на Эльбе между командующими обеих сторон возникли разногласия.
– Господа! – на лице Гитлер наблюдался приступ эйфории. – Это новое блестящее доказательство разлада наших врагов! Разве германский народ и история не сочли бы меня преступником, если бы я сегодня заключил мир, а завтра наши враги могли бы поссориться? Ведь очевидно, что в ближайшие дни, и даже часы, разразится война между большевиками и англосаксами из-за германской добычи! Если это действительно верно, что в Сан-Франциско между союзниками имелись противоречия, – голос фюрера окреп. – Тогда поворот наступит, как только я нанесу удар большевистскому колоссу.
