произнёс Гитлер.
– Никто в бункере не заподозрил вашего присутствия здесь, в этом ангаре, уютном и скрытом от глаз посторонних, – обведя взором помещение, сказал Мюллер. – Для внешнего мира вы умерли, как и было задумано. Некоторые юнцы не перенесли эту утрату, даже пустили себе пулю в лоб, но это не меняет сути нашего дела. Траурные мероприятия завершились, как и этот день. Все смирились с мыслью, что вас больше нет в живых.
– Теперь в этом надо убедить и врагов, которые скоро ворвутся в рейхсканцелярию! – произнёс, как призыв к действию, Гитлер.
– Поверят и сразу же доложат Сталину! – сказал Мюллер. Гитлер обратил свой вопросительный взор к Мюллеру. Тот пояснил: – Иначе он поставит всех следователей товарищей Берии и Абакумова к стенке, каких много на Лубянке. Что касается бункера, то его жильцы видели костёр, где сгорели якобы ваши останки. Правда, возникла маленькая проблема, но она была быстро решена. Понадобился ещё бензин. Гюнше, Линге и Кемпке в течение трёх часов поливали им тлеющие трупы. Около семи часов вечера я лично проконтролировал процесс сожжения, мой фюрер, пламя погасло. И трое эсэсовцев под вой русских «катюш», выполняя мою команду, прикладами автоматов стали изуверски бить по обуглившимся останкам Клауса и Анны, а после кое-как закопали то, что осталось от них, в большой воронке от фугасной бомбы.
– Прежде чем мы улетим, нас русские не возьмут в плен? – беспокойно ёрзая в кресле, задала вопрос Ева. Её не интересовали подробности работы подручных Мюллера. Она, как и муж, хотела покинуть Берлин целой и невредимой. Гитлер было недоумённо воззрился на неё, но промолчал, ожидая, что на это скажет Мюллер.
– Нет! Могу вас, фрау Гитлер, в этом уверить! – уверенно ответил Мюллер. – Как мне стало известно, рейхсканцлер Геббельс от своего имени и от имени Бормана продиктовал фрау Юнге текст послания Сталину. В нём он предложил русским перемирие. К ним уже собирается в путь генерал Кребс. В связи с этим намерением Геббельс отменил приказ группе Монке на прорыв из рейхсканцелярии. Как я выяснил, её должны были сопровождать и обитатели бункера.
– Только бы успеть, Мюллер! – выразил свою надежду Гитлер. – Заставить русских не стрелять, задержать вражеских солдат до момента, когда мы поднимемся на борт «шторьха» и покинем Берлин.
– Не волнуйтесь, мой фюрер! – собираясь вновь навестить бункер, перед уходом улыбнулся Мюллер. – Как только, так сразу вы и Ева, несомненно, покинете Берлин. Это я вам обещаю. Ну, а чтобы вам не было скучно, пока я буду отсутствовать по насущным делам, этот молодой человек расскажет вам, как он собирается вывозить вас из столицы в Гамбург.
Глава 6
1 мая 1945 года
Генерал пехоты Ганс Кребс, натянув на пальцы чёрные перчатки и взяв в руки два пакета, с двумя офицерами вышел из фюрербункера. На нём была обычная генеральская форма с красными петлицами с золотом, узкие погоны, ленточка зимы 1941 года, на груди красовались Рыцарский крест и ордена, Железный крест, а на рукаве – свастика. Рядом с ним шёл подполковник Дуфвинг, в руках он держал большой белый флаг, торопливо сшитый сёстрами милосердия. Через линию фронта генерал Кребс перешёл благополучно – не прихлопнули по дороге ни свои, ни чужие солдаты. Да и огонь на время переговоров был прекращён, что Гитлеру и требовалось. В этой поездке к противнику его сопровождали подполковник Дуфвинг и оберштурмфюрер СС Ниландис. На «виллисе» он был доставлен на командный пункт 4-го гвардейского стрелкового корпуса и запомнился тем, что был среднего роста, подтянут, с бритой головой, а на лице имелись шрамы. У входа их попросили подождать. Набравшись терпения и заложив руки за спину, генерал и его попутчики стояли не двигаясь и глядели на дымный горизонт Берлина. Город был обречён. Когда его и переводчика, кем был латыш Ниландис, ввели в комнату, за столом он увидел советских военных. Все присутствующие понимали, что наступают судьбоносные для этой долгой войны переговоры. Так долго продолжаться не могло. Неизбежно было либо перемирие, либо безоговорочная капитуляция. В третьем случае военные действия возобновлялись – не с лучшим для немцев исходом.
4 часа утра
Присутствуют: генерал-полковник Чуйков, генерал-лейтенант Пожарский, генерал-лейтенант Духанов, генерал-майор Пронин, переводчик Кельбер, начальник Генерального штаба сухопутных сил Германии Кребс и переводчик Ниландис.
Первым начинает Духанов.
– Прибыл генерал Кребс с подполковником Генерального штаба и переводчиком для переговоров.
Кребс подходит к столу, остановившись, предъявляет свои полномочия, протягивает Чуйкову пакет, от нервного возбуждения подправляет монокль и произносит первую фразу:
– Я прошу начало переговоров провести с вами наедине. Этот вопрос прошу вас решить на ваше усмотрение.
Чуйков не соглашается с доводами вражеского генерала и говорит:
– Со мной Военный Совет, я могу разговаривать при нём.
Кребсу ничего другого не остается, как смириться с этим. Он у врага, а не в бункере. Начальник немецкого генштаба решает сыграть роль дипломата. Он не начнёт переговоров с того вопроса, который для него является главным. Он обязательно сначала прощупает настроение своего собеседника, а затем постарается повернуть ход переговоров так, чтобы о главном вопросе заговорил первым тот, кто должен его решить. Энергичный, решительный, сильный и требовательный советский генерал, кого в Берлине называют «генерал-штурм», Чуйков. Именно
