Неразглашаемый адрес где-то в Италии
Место проведения мероприятия было изменено трижды, и последнее место было выбрано всего лишь пятнадцать минут назад. Прибыв на место, каждого обыскали на предмет проводов и оружия, а помещение тщательно проверили на наличие подслушивающих устройств. Охранники были размещены снаружи здания и на прилегающих улицах. Если бы не наше более глубокое знание ситуации, можно было бы подумать, что на этот вечер намечено посещение президента или премьер-министра.
По одну сторону стола сидели Фаусто, Зио Марко и я. Алессио и Бенито тоже были здесь, прислонившись к стене. Джакомо Бускетта, теперь глава семьи Бускетта, сидел напротив нас вместе с тремя своими людьми.
Паскуале Боргезе, криминальный Капо и глава Ндрангеты, потребовал этого тет-а-тет с Фаусто и мной. Теперь он сидел во главе стола, а Бернардо Вирга, самый могущественный Капомандаменто 6в Коза Ностре, занял кресло на другом конце.
После смерти отца и брата Джакомо стал доном в Палермо. Учитывая его репутацию бандита, в наших кругах были опасения, что возмездие неизбежно. Все были на взводе.
Знакомство состоялось. Когда Фаусто подошел ко мне, он сказал:
— А это мой старший сын Джулио. Он сейчас управляет нашей ндриной в Малаге.
Я ждал, что дон Бускетта усмехнется или закатит глаза. Но меня встретили так же, как и других, с величайшим уважением. Возможно, он не знал, что я гей?
— А это твой ragazzo, да? — Джакомо жестом указал на Алессио. — Знаменитый снайпер.
Значит, он знал, что я гей и что Алессио — мой. Хм. Когда Алессио никак не отреагировал, я сказал:
— Да.
— Мне очень нравятся твои работы, — сказал Джакомо, обращаясь к Алессио.
Алессио кивнул в знак признательности, но промолчал. Он предпочитал, чтобы на таких мероприятиях говорили другие. С тех пор как он приехал в Малагу, он стал моим головорезом, наводящим ужас на весь город, пока мы укрепляли контроль над криминальным подпольем. Он был жестоким и бесстрашным, и мне нравилось, что он мой.
Фаусто начал обсуждение, заговорив первым, что было сделано специально, чтобы показать свое превосходство.
— Мои соболезнования, — сказал он Джакомо, — по поводу смерти твоего отца и брата.
Джакомо сложил свои большие мясистые руки на столе. Говорят, в юности он был отличным боксером, и я поверил в это. У него был кривой нос, как будто его слишком часто ломали, и он был огромным, с толстой шеей и темной бородой.
— Они оба были мудаками. Я их ненавидел, — непринужденно ответил он.
— Давайте начнем? — мне нечего было сказать в ответ на такое, поэтому отец жестом подозвал Боргезе.
— Безобразия между вашими двумя семьями тянутся уже слишком долго. Мы собрались здесь сегодня, чтобы уладить его, — Боргезе улыбнулся, как добрый дедушка, рассматривающий своих непослушных внуков.
— Безобразия? — Фаусто постучал кончиками пальцев по столу. — Ты имеешь в виду, как покойный дон Бускетта притворялся моим союзником, работая с Моммо и Д'Агостино, чтобы убрать меня? Или как Нино Бускетта посылал людей по всей Европе, чтобы они охотились на моего сына как на собаку и убили? Это и есть то безобразие, о котором ты говоришь?
— Ты многократно сократил наши прибыли от товара, поступающего с юга, — Джакомо жестом указал на Алессио. — И твои люди убили моего отца и моего брата.
— Это не делает нас квиты. Нисколько, — выражение лица Фаусто ничего не показало.
Вирга прочистил горло. Он был моложе, чем я ожидал, для человека, занимающего такое видное положение, но он происходил из влиятельной сицилийской семьи.
— Мы должны уладить этот раздор, потому что это плохо для бизнеса.
— Мы не можем допустить больше трупов на улицах, — сказал Боргезе. — Взрывы автомобилей и перестрелки. Это привлекает нежелательное внимание ко всем.
Мышцы на челюсти моего отца подскочили. Он не любил, когда ему говорили то, что он и так знал.
— Сицилийская полиция, — добавил Вирга, — взволнована этими убийствами, проводит аресты. Ищут виноватых.
— Очень жаль, — сказал Фаусто, ничуть не сочувствуя. Я видел, как дергались края рта Зио Марко, словно он хотел улыбнуться.
— Это создает проблемы для меня, — сказал Бускетта. — Что, в свою очередь, может создать проблемы для тебя.
— Это угроза? — взгляд Фаусто был холодным и ровным.
— Signori, — Боргезе обратился к нам, — давайте сохранять спокойствие.
— Зачем мы здесь? — огрызнулся Бускетта. — Это пустая трата времени для всех.
— Мы должны все уладить, — сказал Вирга. — Заключить мир. Иначе мы окажемся в газетах, где Финансовая гвардия залезет нам в задницу.
— И что ты предлагаешь? — Фаусто откинулся в кресле. — Потому что я не собираюсь менять способ ведения бизнеса, — это значит, что он не будет вмешивать сицилийцев в наркоторговлю Раваццани.
— Мы с доном Виргой обсуждали это, — сказал Боргезе. — Мы хотели бы соединить две семьи узами брака.
Все замерли. Мысли начали кружиться. Они не могли иметь в виду меня. Я выхожу замуж за Алессио. Так о ком же они говорили?
Фаусто рявкнул:
— Ни в коем случае, — в то же время Бускетта прорычал: — К черту, нет.
— Мы не спрашиваем, — сказал Боргезе, его голос был хрупок, как лед. — Это наша работа — следить за тем, чтобы все было улажено, и вот что мы решили. Ни у кого из вас нет выбора. Между вашими семьями будет свадьба. И у нас как раз есть невеста на примете...
Заметки
[
←1
]
Итальянцы при ответе на звонок телефона восклицают «pronto!» — «готов!».
[
←2
]
Итальянский амулет или талисман, который носят для защиты от сглаза и невезения в целом, а также, исторически, для поощрения плодородия и мужественности. На неаполитанском языке это называется корничелло или его варианты.
[
←3
]
Итальянский амулет или талисман, который носят для защиты от сглаза и невезения в целом, а также, исторически, для поощрения плодородия и мужественности. На неаполитанском языке это называется корничелло или его варианты
[
←4
]
Ндрина ('ndrina) — основа Ндрангеты. Это семья, связанная не только родственными узами, но и обетом молчания. Обычно, главой —
