сторону, откуда он прилетел.
В этом нет никакого смысла.
Заинтригованный и раздражённый, я легко перемахиваю через перила крыльца и спрыгиваю на землю, следуя по траектории, по которой, как мне кажется, летели мячи. В этот момент ещё один летит прямо мне в лицо. Я уворачиваюсь. Едва-едва.
— Вигго! — слышу я шипящий голос. — Прекрати целиться в его чёртову голову!
— Ты мне не начальник, — шипит Вигго в ответ.
— Кто-то должен им быть, — произносит голос, который я смутно узнаю.
Так, ну хватит этого бреда. Я останавливаюсь и ору:
— Эй!
Чья-то рука зажимает мне рот. Хватка на удивление сильная. Я отталкиваю его и разворачиваюсь. Райдер. Он подносит палец ко рту.
Я качаю головой, чертовски сбитый с толку.
— Модник Себастьян, — Вигго показывается из-за холмика на тропинке, указывая через плечо. — Мы бы хотели поговорить.
— Отвали.
Он вздыхает.
— Я так и знал, что ты это скажешь. Что не оставляет мне иного выбора, кроме как…
— Ладно, — из-за дерева выходит Аксель, старший и самый высокий из братьев, с серьёзным выражением лица, немного похожий на Вигго, но с пронзительными зелёными глазами Зигги. — Хватит этого дерьма в духе «Крестного Отца». Просто скажи бедняге, чего ты хочешь.
— Ты стал таким мягкотелым, — говорит ему Вигго, явно раздражённый.
— Господи Иисусе, Вигго, — Оливер подходит ко мне. — Не будешь ли ты так добр присоединиться к нам в сарае?
Оливер указывает через плечо на строение чуть дальше по склону.
Вздохнув, я бросаю футбольный мяч к своим ногам.
— Ладно.
* * *
— Добро пожаловать, — говорит Вигго, — на твой первый и, возможно, единственный Саммит Братьев Бергманов, Себ.
Оливер, Райдер и Аксель, сгорбившись, сидят на ящиках и перевёрнутых вёдрах и выглядят такими же недовольными таким развитием событий, как и я. От этого я чувствую себя немного лучше.
— Я бы сказал «рад быть здесь», но я начал всё с чистого листа и больше не вешаю людям лапшу на уши. Так что буду честен: на самом деле я совсем не рад сидеть в душном сарае с вами, придурками, а не с женщиной, которую я лю…
Я останавливаю себя, стискивая зубы. Они не услышат от меня этого слова раньше, чем Зигги.
Глаза Оливера расширяются. Он садится и бьёт Вигго в грудь.
— Я же говорил тебе! Я же говорил тебе! Выкладывай, моя медовая булочка.
Вигго сердито смотрит на брата.
— Я не ставил деньги на это.
— Я знаю! — говорит Оливер. — Я имею в виду твоё достоинство. Выкладывай своё достоинство, потому что это нелепо. Он здесь, потому что любит Зигги, потому что последние полгода он старался быть мужчиной, который, по его мнению, достоин Зигги, а это, знаешь ли, много времени, и всё это для бедной Зигс, которая очень не любит ждать, но всё же, хвала ему за преданность делу — сделай это один раз и сделай хорошо, я прав? — говорит он мне, прежде чем снова повернуться к Вигго. — После всего этого он, наконец, здесь, и что ты делаешь? Ты бьёшь его футбольным мячом по голове и заманиваешь в этот чёртов сарай, чтобы рассказать ему то, что он и так знает. Не так ли, Себ?
Я судорожно сглатываю, испуганный тем, что я настолько прозрачен. Испытывая облегчение от того, что я настолько прозрачен. Что кто-то, кто любит Зигги, видит, как я хочу любить и её тоже.
— Да, — говорю я тихо и искренне. — Это верно.
Оливер прислоняется к стене сарая, хмыкает и, скрестив руки на груди, сердито смотрит на Вигго.
Вигго смотрит на своих оставшихся братьев, словно ища моральной поддержки.
— Давайте, ребята. Помогите мне.
Аксель качает головой.
— Нет. Я был против этого. У Саммитов Братьев Бергманов есть множество преимуществ. Это не одно из них, — он встаёт, отряхивая пыль с бёдер. — Я возвращаюсь домой, к своей жене и тишине. Вы слишком шумные, чёрт возьми.
С этими словами Аксель распахивает дверь сарая и выходит.
Райдер садится рядом, упирается локтями в колени и смотрит на меня.
— Я… прошу прощения за выходки Крестного Отца там, у дома, но я хотел сказать, прежде чем ты пойдёшь туда. Каждый раз, когда я общаюсь с Зигги, она говорит о тебе. С такой любовью. Она любит тебя.
Моё сердце ударяется о рёбра.
— Я не знаю, что это за любовь, — добавляет он, пожимая плечами, поднимая руку к слуховому аппарату за ухом, и, кажется, что-то настраивая. — Но я знаю, что все виды любви важны и прекрасны. Что бы вас ни связывало, я просто хочу быть уверен, что ты будешь добр к ней так же, как я уверен, что она будет добра к тебе.
Вот это я могу уважать. Я киваю.
— Я могу это обещать.
Райдер улыбается ослепительной улыбкой посреди его тёмно-блондинистой бороды.
— Отлично. Тогда я, пожалуй, пойду.
— Что… — Вигго изумлённо смотрит на него.
Оливер отталкивается от стены и тоже встаёт.
— Я сказал всё, что хотел. Я ухожу.
Дверь сарая захлопывается, слегка поскрипывая на петлях под порывами ветра. И мы остаёмся с Вигго. Только мы вдвоём.
Прислонившись спиной к стене, я скрещиваю лодыжки и складываю руки на груди.
— Итак, вот мы и оказались лицом к лицу. Чувствую, что мы шли к этому уже некоторое время.
— Нет, ничего подобного, — Вигго встаёт и начинает расхаживать по помещению. — Ты не можешь руководить этим собранием.
Я оглядываюсь по сторонам, подняв брови.
— Ты видишь здесь кого-нибудь ещё? Я просто разговариваю.
Вигго скидывает бейсболку на затылок и дёргает себя за волосы, поворачиваясь лицом ко мне, когда снова надевает её. Его взгляд напряжён, выражение лица жёсткое.
— Как один, по общему признанию, бесцеремонный человек другому бесцеремонному человеку скажу: я действительно не одобряю, насколько бесцеремонно ты себя ведёшь.
Я медленно сажусь, подбадривая себя. Он не ошибается —
