– По праву командира царского легиона в ходе боевых действий.
– Я приказал сжечь город.
– Но не убивать стариков и больных.
– Я хочу, чтобы племена знали: здесь проходил Ланнон Хиканус.
– Я оставил свидетелей, – коротко ответил Хай. – Если эти старики обременят нас, то не меньше обременят племя. – Хай видел, что гнев Ланнона проходит, и взял его за руку неожиданным жестом заговорщика. – Владыка, я должен сказать тебе кое-что важное. – И, не давая Ланнону времени рассердиться снова, Хай отвел его в сторону. – Боевые отряды венди ускользнули от нас, они в поле.
Ланнон уже забыл свой гнев.
– Далеко?
– Не знаю, но чем дольше мы проговорим, тем ближе они будут.
* * *
Уже миновал полдень, когда рабы были пересчитаны, а колонны готовы к движению. Надсмотрщики доложили Хаю, что всего захвачено двадцать две тысячи человек.
Несмотря на приказ Хая идти сжатой колонной, ряды скованных венди растянулись на четыре мили и шли очень медленно. Как раненая многоножка, поднимались они на холмы и спускались в долины.
Первое нападение произошло после полуночи. Для Хая оно стало неожиданностью: хоть он и принял все возможные меры предосторожности, какие нужны в лагере на вражеской территории, однако такого поведения от племен не ожидал. Перерезанное горло у часового, залп стрел из засады, короткий удар в то или иное слабое место и сразу отступление – да, но не такая мощная атака, свидетельствующая о планировании и контроле и проведенная со смертоносной точностью.
Только выучка и дисциплина спасли его легион, когда на него из тьмы обрушился ревущий поток. Два часа они сражались под рев труб и крики центурионов в темноте: «Ко мне, Шестой!», «Стоять, Шестой!», «Спокойно, Шестой!».
Когда луна взошла и осветила поле боя, нападающие растворились в лесу и Хай смог пройти по когортам и оценить положение. Мертвые воины племени грудами лежали вокруг квадратов когорт. При свете факелов легионеры добивали раненых короткими ударами мечей, другие занимались ранами товарищей и укладывали мертвых для сожжения. Хай почувствовал облегчение: потери легиона были невелики, а враг заплатил страшную цену.
Во время нападения многие связки рабов в ответ на крики нападавших общими усилиями прорвали строй когорт и, по-прежнему скованные, исчезли в ночи. Все равно их оставалось еще больше шестнадцати тысяч, кричащих от ужаса, голода и жажды.
Легион в темноте зажег кремационные костры и на ходу спел приветствие Баалу. Не прошло и часа после восхода солнца, как стало ясно, какой тактики будут придерживаться венди днем. Все укрытия по пути кишели лучниками и копейщиками. Они уходили от ударов топорников Хая, а вот бока и тыл колонны подвергались непрерывным нападениям значительной силы.
– Никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, – заявил Ланнон во время передышки, расстегивая шлем, чтобы охладить голову, и полоща горло вином. – Они сражаются, как обученное и подготовленное войско.
– Это что-то новое, – согласился Хай, беря у оруженосца влажную ткань, чтобы протереть лицо. Руки и лицо Хая были покрыты брызгами засохшей крови, кровь запеклась на лезвии и древке топора с грифами.
– Ими кто-то руководит, и у них есть цель. Я никогда не слышал, чтобы варвары после поражения перегруппировывались. Никогда не слышал, чтобы после отпора они нападали вновь. – Ланнон сплюнул красное вино на землю. – До вечера нас ждет еще немало забав, – сказал он и протянул чашу с вином Хаю.
В одном месте дорога пересекала узкий ручей и потом проходила между двумя симметричными круглыми холмами, напоминавшими девичьи груди. У брода в земле торчали шестнадцать копий с насаженными на них отрубленными головами легионеров, которые ушли в отряде Бакмора со скотом.
– Бакмор тоже прошел не без потерь, – заметил Хай, глядя, как головы торопливо снимают с копий и закутывают в холст.
– Шестнадцать из двенадцати сотен – едва ли такой урон можно сравнивать с поражением у Тразименского озера, – легко ответил Ланнон – Таким отвратительным способом они предупредили нас, что будут защищать брод. Не слишком умелая тактика, Птица Солнца.
– Возможно, мой господин, – согласился Хай, но он заметил, какими стали лица его людей при виде тусклых невидящих глаз отрубленных голов и перерезанных глоток. Да и у самого Хая все внутри переворачивалось.
Как и предсказал Ланнон, брод обороняли. Его удерживал отряд, численностью вдвое превосходивший силы Хая, и, когда легионеры начали прорубаться к ручью, с флангов и в тыл им ударили новые враги. Дважды Хай отводил свой отряд от алого теперь ручья, чтобы перестроиться и передохнуть. Ударила жара, бойцы устали.
Ланнон получил удар копьем в лицо, рассекший щеку до кости, – рана выглядела страшнее, чем была на самом деле. Борода его покрылась кровью и грязью. Когда Хай присоединился к группе приближенных царя, врач сшивал края раны, а Ланнон смеялся в ответ на его беспокойные расспросы.
– Будет занятный шрам. – И, не двигая головой, сказал Хаю: – Я нашел ответ на загадку, Хай. Вот он! – Он указал за ручей, на ближайший из двух холмов. Его вершина находилась на расстоянии, значительно превышающем полет стрелы, примерно в пятистах шагах. Склоны холма поросли лесом, но на вершине оставалась голая, плоская гранитная площадка. На ней стояла небольшая группа людей. Все они собрались вокруг центральной фигуры.
Хай навсегда запомнил его таким, каким впервые увидел в тот роковой полдень на вершине холма. Расстояние не уменьшало его, как остальных, собравшихся вокруг. Странным образом оно еще больше подчеркивало его физическое превосходство. Огромный мужчина, на полторы головы выше окружающих. Солнце сверкало на натертых маслом черных мышцах груди и рук, голову украшал убор из голубых перьев цапли, развеваемых ветром. Талию обнимала короткая повязка из хвостов леопардов, но Хай и без нее догадался бы, что перед ним царь.
– А! – негромко сказал он и почувствовал, как внутри что-то шевельнулось, будто развернулась холодная змея. На вершине холма царь венди сделал широкий сметающий жест и тяжелым боевым копьем указал в сторону брода. Это был приказ, и от окружавшей его группы отделился вестник и побежал вниз по холму, унося царское повеление.
– У племен появился вождь, – сказал Хай. – Надо было догадаться.
– Возьми его для меня, – приказал Ланнон. – Он мне нужен. Все остальное неважно. Доставь мне этого человека.
И Хай услышал в голосе Ланнона новую ноту. Он удивился и посмотрел на царя. И понял. Не боль во вспоротой щеке вызвала темные тени в голубых глазах Ланнона. Впервые за те годы, что Хай был знаком с ним, Ланнон испугался.
* * *
Хай расчетливо выбрал последний час перед темнотой, когда тени становятся длинными, а видимость ухудшается. Во второй половине дня он провел разведку брода половиной когорты, но свои главные силы держал в резерве в густом лесу на берегу ручья. В жару легионеры отдыхали, ели, пили, точили оружие, а он готовился. Отобрал пятьдесят лучших солдат, назвав каждого по имени, и отвел туда, где с высот у ручья никто не мог увидеть их.
