Габриэль краснеет и толкает меня.
– Заткнись, ты ничего не понимаешь. Это все ты! Ты – причина абсолютно всего!
Те же слова, что кричала когда-то мне Клэр. Я была причиной всех ее несчастий.
– Ты сам веришь в это? Ты просто оправдываешь свои поступки! Пытаешься найти им оправдание! Ты жалкое, никчемное существо! Я доверяла тебе! Я любила тебя!
Он набрасывается на меня. От неожиданности я даже не успеваю сделать шаг в сторону. Тяжелые удары попадают по лицу и спине.
– Если бы не ты… – Он валит меня на пол и со всей силы бьет в живот ногой. – Лучше бы ты никогда не рождалась!
Я кричу под его ударами, а он совсем слетает с катушек, полностью теряя контроль. Габриэль перестает перед собой что-либо видеть. Гнев настолько ослепляет его, что он барабанит по моему телу, нанося болезненные удары повсюду. Мое веко набухает, один глаз перестает видеть, железный привкус крови заполняет рот. Я сплевываю ее на пол и съеживаюсь от боли во всем теле. Готовясь к очередному удару, я молюсь, чтобы он был достаточно сильным, чтобы отключить меня… Но удара не последовало. Я слышу звуки борьбы и поворачиваю голову, чтобы рассмотреть происходящее. Тео валит Габриэля на пол и пытается вытащить из его рук пистолет. Раз – и в комнате раздается шлепок. Глушитель. Де Лагас вырывает оружие из рук Габриэля и выбрасывает его в угол.
– Тео, – хрипло зову я и из последних сил ползу к нему.
Живот Тео в крови, но он наклоняется над Габриэлем, который тяжело ловит воздух. В состоянии шока я громко шепчу:
– Это не твоя кровь.
Габриэль скалится.
– Кровь моя, – он бледнеет на глазах, – кажется, я выстрелил в себя чуточку раньше задуманного.
Он выплевывает кровавые сгустки и начинает задыхаться.
– Мы, мы… мы должны помочь ему, – еле шепчу я, понимая, что эта рана слишком серьезна, что он сейчас умрет.
– Я обещал ей наказать каждого, кто причинил ей боль… – Он заглядывает мне в глаза. – Я хотел пристрелить себя последним, – признается он, слегка потупив глаза, точно как в детстве, когда совершал глупые ошибки.
– Почему? – хрипло спрашиваю я. – Зачем тебе стрелять в себя?
– Ведь я тоже делал ей больно, – на выдохе произносит он, и его голова неестественно опадает назад.
Он умер. Умер у меня на глазах. А до этого пытался убить меня. Я чувствую, как в глазах темнеет, и проваливаюсь в бездну.
Ведь я тоже делал ей больно.
Глава 35
Я ЧУВСТВУЮ ЗАПАХ ЛЕКАРСТВ, все тело раскалывается на части, но сознание быстро возвращается. Я резко дергаюсь на больничной постели и открываю глаза. Трогаю веко пальцами и чувствую огромную припухлость.
– Она очнулась, – громко произносит Тео и крепко сжимает мою руку.
Он нависает надо мной, и его взгляд полон беспокойства. А я так счастлива видеть его лицо. На нем черная майка и джинсы. Под глазами темные синяки от усталости. Он так судорожно сжимает мою руку, что мне становится больно. Я хмурюсь и бросаю взгляд на наши ладони.
– Прости. – Он понимает меня без слов.
– Я ослепла?
– Нет, зрачок цел, – как-то отрешенно отвечает он и приникает губами к моей кисти. – Ты обязательно поправишься.
– Аарон? – тихо спрашиваю я, готовясь услышать худшее.
– В соседней палате – перелом обеих ног и правой руки, – отзывается медсестра и принимается осматривать меня.
– Он молотком ломал ему кости, – опуская голову, говорит Тео.
Я в ужасе ахаю, и он пожимает плечами.
– Главное, что жив, – шепотом бросает Тео.
Я слышу нотки облегчения в его голосе, а также страха; он нервным движением взъерошивает волосы. Я начинаю плакать. Сначала еле слышно, но все случившееся разом опускается мне на плечи, эмоционально раздавливая. Мой лучший друг. Как я не заметила? Как упустила?
– Он нуждался в помощи, – заикаясь, произношу я.
Медсестра с сожалением смотрит на меня и молча поджимает губы.
– Скажу по своему опыту, – тихо начинает она, и ее зеленые зрелые глаза вглядываются в мои, – не всех можно спасти.
Она выходит из палаты, и Тео крепко меня обнимает.
– Я думала, это твоя кровь. Решила, что ранен ты. – Я хватаюсь за него пальцами. – Я так испугалась, что потеряю тебя.
Он усиливает свои объятия и нежно целует меня в волосы.
– Все позади, – шепчет он успокаивающе. – Все позади, и я рядом.
* * *
Нормандия встречает нас солнечными лучами и легким колыханием ветерка. В этом месте ничего не изменилось. Высокие деревья в саду, та самая цветущая магнолия заглядывает в окна старинного шато, в котором я проводила столько времени, будучи ребенком. Я не готова к этой встрече, у меня трясутся поджилки и дыхание застревает в легких. Я так сильно хочу увидеть папу, но в то же время так сильно боюсь этого. Тео берет меня за руку.
– Ты справишься, – уверенно говорит он.
Он крепче стискивает мою кисть, когда навстречу нам выходит отец. Папа. Он постарел за эти два года, под глазами тонкая паутинка из морщин, а на лбу глубокие прорези. Рядом с ним стоит женщина лет пятидесяти. Она ободряюще кладет руку ему на плечо, подталкивая в мою сторону. Ее кожа кофейного цвета сильно контрастирует с его белоснежной рубашкой. Я же врастаю в землю и не могу сделать ни шага навстречу. Чувство стыда душит изнутри. Папины карие глаза находят мои. Я не знаю, что сказать ему, как объяснить случившееся. Слова встают в горле, слезы застилают глаза. Он подходит ближе и без слов крепко обнимает меня. В нос ударяет до боли знакомый запах, и я не выдерживаю и начинаю плакать у него на груди. Чувствую, как его тело дрожит, и понимаю, что он тоже не выдержал. Он гладит меня по спине, рукам, словно не верит в то, что я настоящая. Разглядывает со страхом в глазах, будто боится, что я исчезну, растворюсь в воздухе, прямо здесь и сейчас. Наконец он целует меня в макушку и вновь обнимает так крепко, что косточки хрустят.
– Ниса, Ниса… – шепчет папа. Он гладит мою щеку и тихо просит: – Ты должна мне все рассказать. Абсолютно все, хорошо?
Его голос дрожит от волнения. Кисти рук нервно подрагивают.
«Хорошо» повисает в воздухе. Я сглатываю нервный ком. Боюсь, что разочарую его еще сильнее. Боюсь, что, узнав обо всем, он не захочет меня видеть. Он улыбается мне со слезами на глазах и ласково ведет по щеке большим пальцем.
– Я готов умереть от счастья, – шепчет он. – Ты стоишь передо мной. Ты же правда стоишь передо мной?
– Да, – шепчу я, и нервный смешок слетает с моих губ, – правда стою.
– Ничего не бойся, – просит он, словно умело прочитал недосказанное мной. – Я приму все как есть, – обещает он, по-отцовски постукивая меня по плечам.
