преступлений… Наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства» (ст. 20 Уголовного кодекса РСФСР).
Говоря о наказании как о карательном мероприятии, К. Маркс подчеркивал: «…со времени Каина мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием». Следовательно, понятие наказания, лишь осмысленное по-новому, наделенное новым смыслом и, главное, новыми целями, может оказаться действенным средством борьбы с преступностью. Все эти правовые положения больше всего относятся к преступности несовершеннолетних, находящихся, в силу своего возраста, еще в стадии естественного социального воспитания и наиболее подверженных действию воспитательных процессов.
Итак, исправление и перевоспитание в первую очередь.
Исправление в рамках уголовного наказания и его средствами. Каково оно и каким оно должно быть?
Подростки, осужденные к лишению свободы, направляются для отбытия наказания в специальные воспитательно-трудовые колонии. На базе накопленного опыта, научных рекомендаций, под надзором общественных организаций и прокуратуры колонии ведут огромную работу, единственная и главная цель которой – исправление оступившихся ребят, воспитание в них твердых нравственных принципов, понимания не только правовых основ общества, но и высоких духовных ценностей его. При этом карательный элемент наказания по существу заключается в ограничении личной свободы подростка, поскольку в остальном он ведет образ жизни, сходный с образом жизни своих свободных сверстников. Здесь, как нигде, четко реализуется известный принцип: с несовершеннолетним правонарушителем борются за него же самого, и это определяет те меры принуждения, которые к нему применяются. А именно – подросток правилами колонии обязан учиться, обязан честно трудиться, обязан хорошо вести себя, выполняя требования режима, опять-таки всецело направленные к моральному и умственному возмужанию его, к укреплению его здоровья.
Убедительным свидетельством благотворного влияния колонии на своих воспитанников, помимо того, что большинство бывших «колонистов» никогда не возвращается к преступной деятельности, является их собственное мнение о ней. И вот что они говорят: «Здесь, в колонии, мне привили любовь к труду и книгам, потому что раньше я не любил ни того ни другого…» (Михайлюк Сергей, 1960 года рождения).
«Я считаю, что в колонии нас воспитывают правильно, – пишет нам воспитанник колонии Леонид Дроздов, семнадцати лет. – Воспитатели здесь люди чуткие, сердечные, но в то же время они умеют и спросить…» Далее парень критикует некоторые порядки в колонии. И вот направленность этой критики больше всего говорит о том благотворном направлении, в котором движется воспитание колониста. «У нас плоховато поставлено производство, – пишет он. – Нас в механической мастерской тридцать пять человек, а верстаков только пятнадцать, и то же самое у токарей и слесарей. Еще неважно с физкультурой – кроме баскетбола и волейбола, нет больше ничего. И кружков маловато».
Согласитесь, что это отрадно – в предельно откровенном письме, которое прислал нам Леонид и которое, кстати, он озаглавил «Вся моя непутевая жизнь», он критикует не пищу колонистскую, не развлечения, сетует не на строгость режима, не на трудности – нет, он недоволен организацией трудового процесса, трудового обучения, постановкой кружкового и физкультурного дела. Это свидетельствует о важных переломных процессах в душе бывшего «грозы улицы», как он сам себя называет. И то, что парень озабочен этими вопросами, что именно они определяют круг его главных интересов, ярко свидетельствует о социальном созревании Дроздова, о его приобщении к пониманию важности моральных ценностей – даже больше, чем официальная характеристика администрации колонии о хорошем поведении Леонида, выполнении учебных и производственных заданий.
Вот письмо воспитанника Болотникова: «В школе у меня была легкая жизнь, пропускал уроки, когда хотелось. С первых дней жизни в колонии мне пришлось очень тяжело – в смысле привыкать к режиму. Но сейчас я уже привык и считаю, что данный режим и воспитательные работы правильны…»
Характерно и другое: большинство ребят, воспитанников трудовых колоний, с которыми мы разговаривали или которые писали нам, вспоминают свои «непутевые» годы с горечью и обидой, сожалея о том, что они сами себя обокрали. И в большинстве этих высказываний сквозит стремление выйти из колонии на правильную трудовую дорогу жизни. Один из ребят сказал нам: «Все мои мысли – к освобождению и к дальнейшим планам – работать, учиться, жить по-человечески…» И те немногие воспитанники, которые нарушают режим в колонии, вызывают у остальных ребят гнев и раздражение, потому что мешают им навсегда расстаться с прежними дурными привычками и взглядами. В этой связи небезынтересно заметить, что многие ребята в своих письмах из колоний сетуют на то, что воспитатели слишком мягко относятся к злостным нарушителям режима, настаивают на том, чтобы «каленым железом» выжигать попытки насадить в колонии «уличные» или тем более «блатные» нравы. Вот они, элементы социальной воспитанности, которой были лишены вчерашние правонарушители, сегодня уже активно восстающие против антиобщественных проявлений.
Можно смело сказать, что одно из видных мест в борьбе за ликвидацию правонарушений среди несовершеннолетних занимает воспитательный коллектив колонии.
«Сложность выполнения этой задачи, – сказал на научно-практической конференции УВД Московской области начальник колонии Г. П. Шевченко, – заключается в том, что контингент подростков, поступающих в колонию, имеет, как правило, низкий уровень этического развития… многие из них ленивы, эгоистичны, не желают и не умеют учиться, склонны к приспособленчеству.
Воспитание в условиях ВТК – дело весьма тонкое. Здесь не всегда и не для всех ясно различимы границы между требовательностью – и придирчивостью, внушением – и нотацией, необходимой подчас острасткой – и запугиванием. Недостаточно чуткий сотрудник может незаметно для себя переступить столь тонкие границы, и это несомненно отразится на психике подростка».
Как же формируется в колонии воздействие педагогического коллектива на воспитательный процесс? Прежде всего, строго соблюдается принцип: «Каждый сотрудник колонии – воспитатель». Каждый! Чтобы этот принцип не остался красивой фразой, подавляющее большинство сотрудников колонии (не только воспитательский состав!) осуществляет индивидуальное шефство над подростками. Взаимоотношения с воспитанниками коллектив строит прежде всего на доверительных началах. «Ты должен исправиться, – повседневно внушают ребятам воспитатели. – Нам небезразлично, каким ты вернешься домой, к родителям, на производство, в общество».
Вся жизнь колонии подчинена строгому распорядку дня. Утром – физзарядка, обязательная учеба в школе, затем – работа в учебно-производственных мастерских, участие в спортивно-массовых и культурных мероприятиях. Все это – под постоянным контролем учителей, мастеров, воспитателей; в итоге – у воспитанников полностью отсутствует возможность для бесцельного времяпровождения. Используя педагогический опыт А. С. Макаренко, колония ввела в воспитательный процесс элементы военизации: ходят ребята строем, с песней, торжественные линейки устраиваются под звуки оркестра (составленного, естественно, из колонистов), обязательно отдается рапорт, торжественно выносится красное знамя.
Приобщение осужденных подростков к честной трудовой жизни в процессе отбывания наказания, а следовательно, в процессе перевоспитания во многом зависит от возможности получения ими
