мою макушку.
— И это тоже. После того, как Мастер уехал — мне не с кем играть в ходики. Мне, на самом деле, действительно было тоскливо.
— А как же капитан Грэй? Или…
Объятия рассыпались. Зарра немного отошел и покачал головой. Теперь я хорошенько его видела. Тяжелый, яркий макияж исчез. Стрелки стали тоньше, губы вовсе не блестели от блеска или помады. Даже то средство, которым Зарра натирал лицо, чтобы то сияло, исчезло. Я сглотнула. В глаза бросился новый шрам. Он был тонким, но длинным. Со стороны его можно было спутать с упавшим волосом или вовсе не заметить. Тонкая полоска поднималась от щеки к виску, прячась где-то под уложенными волосами.
— Нет. Мастер не любит, когда я играю с кем-то, вроде него. — Зарра посмотрел на фигурки от шахмат и вздохнул. Его пальцы тронули некрасиво вырезанного короля. — Этот набор я сделал спустя год ученичества. Выучить надо было много, а другого отдыха, кроме сна, не было. Мне хотелось себя развлечь. Мастер бы не купил мне игрушек, ведь они портят внимание… Да и какие игрушки? Я должен был быть благодарен за то, что он поделился со мной именем! Тогда, для маленького и испуганного мальчишки, это казалось верхом доброты. Только потом я понял, что передача имени — это обязанность, а не великая щедрость. У Наставника шесть имён. Он верит, что они спасут его от зла. Три имени личных, три имени для всех. Хах, он дал мне, своему ученику, имя для всех. Даже если бы я сдал экзамен на мастера, Наставник всё равно был бы со мной. Ах, я ведь говорил о ходиках, да? Так вот, сначала моим развлечением была резка по дереву. Потом Мастер разрешил играть в ходики, но с ним и только с ним. Когда я был младше, мы часто играли во время еды. Стоило мне выиграть партию, как Мастер брал вилку или ложку, и со всей силы бил меня, куда придётся.
Я сглотнула. Тайна табу на столовые приборы открылась. Зарра улыбнулся, но улыбка эта была виноватой. Невольно сожитель потёр рукой запястье, украшенное шрамами.
— Моё первое имя, Азарран, мне дал Мастер, когда выкупил. С нашего языка оно переводится как «идиот».
Что-то внутри пошатнулось, а после сломалось. Мне, на самом деле, нравилось как звучало его полное имя. Да, я часто забывала как оно произносится, но на слух оно было очень красивым.
Зарра снова как-то виновато посмеялся.
— И так-то он был прав. Я понял правила игры лишь через несколько месяцев, прямо как настоящий идиот. Это было жестоко, но чаще всего мне нравилось играть с Наставником. Когда я проигрывал, он меня хвалил. Иногда даже покупал сладости, если проигрыш был или выглядел естественно.
Сердце тревожно забилось. Снова появилось желание вскочить, схватить и никогда не отпускать. Вдруг я поняла, почему так часто Зарра говорил о моём настоящем имени.
— Только не говори, что у тебя нет твоего имени…
— У меня нет имени, данного мне матерью. — Признал Зарра, кивнув головой. Он старался выглядеть равнодушным, но я четко увидела его уязвимость. — Первое имя даёт Наставник на своё усмотрение, второе имя — это имя отца, давшего жизнь, третье имя — это имя из имён Наставника. После смерти это значительно облегчит путь по Белым Пескам.
— А «Зарра» как-нибудь переводится?
Он пожал плечами, задумчиво посмотрел на один из висящих ковров.
— С моего языка — нет. Это тарабарщина, но согласись, она звучит хорошо.
— Прямо как «заря».
Он непонимающе посмотрел на меня. Тонкие темные брови грозовой тучей наползли на тёплые желтые глаза.
— Заря. У нас так называют восход солнца.
Его лицо тут же разгладилось. Зарра удовлетворённо кивнул.
— Теперь это прозвище мне нравится даже больше.
Он опять прикоснулся к моему плечу и склонил голову вбок. Длинные темные пряди мягко обрамляли вытянутое смуглое лицо.
— Мне жаль, что я не показал тебе здесь настоящих чудес, Кристина, но давай мы используем оставшееся время здесь чтобы хорошо повеселиться?
И прежде чем я ответила, он поцеловал меня в губы.
Глава 37
— Я тебя люблю.
Судорога пришла внезапно. Тело сжалось, выгнулось и лишь потом, лишившись мнимой опоры, рухнуло на подушки. Зарра впился пальцами в бёдра так сильно, что стало больно.
Зарра дёрнулся ещё несколько раз, прежде чем сдавленно застонать.
Это было неописуемо.
Каждой клеточкой тела я чувствовала, как нутро заполняет горячее, вязкое мужское естество и от самого этого чувства было хорошо. Всё же пусть будут благословлены те, кто придумал афродизиаки. Стоило только увеличить дозу, как всё стало так, как и должно быть.
— Божечки, как же это хорошо… И никакая камасутра не нужна!
Какое-то время Зарра не двигался. Лишь спустя несколько минут он весьма неохотно отстранился, открывая возникшую брешь. Чувство наполнения начало медленно покидать меня, блёслыми пятнами падая на простыни.
Прекрасно.
— Камасутра? Что это?
— Аналог твоей похабной книжки.
Стыд ушёл подозрительно быстро. Я лежала на подушках с раздвинутыми ногами и не чувствовала и малейшего желания прикрыться. Всё казалось прекрасным. И внешняя оболочка Кристы, и то, что пряталось за ней. Я запрокинула голову. Перед глазами всё немного тряслось, но в целом новое чувство оказалось близким к раю.
Грудь, бёдра и живот горели от цепи засосов. Казалось, не было такого места, где Зарра меня бы не куснул. В воздухе густо висел лёгкий запах трав, пота и специй. Окна, точно в насмешку над всем миром, были открыты. Это был второй этаж, но Зарра практически не сдерживался. Его голос всё ещё звенел в моей голове.
— У вас и это есть?
— Естественно.
Зарра тяжело рухнул рядом. Его голова упала на одну из обнаженных грудей. Шмыгнув, Зарра слабо дунул на сосок. Тот быстро отвердел.
— Знаешь, женские груди так похожи на пирожные. — Зарра ткнул сосок пальцем, и я мелко дернулась. Чувство вышло не самым приятным. — Так и хочется их съесть.
Каким-то странным
