Поддержка президиума Федерации имела для меня большое значение, но руководство Федерации не собиралось признавать мою кандидатуру легитимной. Отстаивать свои права в этом направлении означало потерять время и силы, но я был готов защищать то, что защищаю всегда: установленные правила и порядки. Соперник продолжал рассказывать о беззаконии, совершая это беззаконие самым наглым образом в отношении вставших на мою сторону людей. У меня не было желания проверять реальность угроз власть имущих, я уступил Илюмжинову право выдвигаться от Федерации шахмат России, а мою кандидатуру документально поддержали Федерации Германии и Франции. Но терпеть ущемление прав, попрание закона я не собирался, поэтому обратился в американскую адвокатскую контору «White&Case» c просьбой представлять мои интересы в суде.
И снова Лозанна, снова Международный спортивный суд, снова тяжбы, прения, ожидания. Но на этот раз все было по-другому. Я был далеко не единственным истцом, обратившимся в суд с требованием признать, что выдвижение Илюмжинова произошло с серьезными нарушениями регламента и не является легитимным. Адвокаты объявили, что действуют не только от моего имени, но и от имени пяти национальных шахматных Федераций Франции, Германии, Швейцарии, Украины и США. Одновременно с «White&Case» иск о законности выдвижения Кирсана на пост главы ФИДЕ подал и Гарри Каспаров. Но судьи Лозанны, видимо, решили, что конфликт внутри Международной шахматной федерации должны решать непосредственно ее члены без помощи суда, и отклонили оба иска.
Нового президента ФИДЕ должны были избрать двадцать девятого сентября на конгрессе в Ханты-Мансийске. Я был уверен, что с большой долей вероятности могу рассчитывать на победу в случае, если голосование будет тайным. Мою уверенность разделял и Каспаров, который в интервью РИА «Новости» сказал, что мои шансы выиграть в секретном голосовании практически стопроцентные. Он поведал журналистам, что меня поддерживают примерно две трети европейских кандидатов, что в отличие от две тысячи шестого года я могу рассчитывать на безусловную поддержку американского континента и что основная борьба идет за голоса Азии и Африки. Гарри подчеркнул, что основная работа Илюмжинова направлена на то, чтобы воспрепятствовать нашим контактам с делегатами, но, несмотря на активное противостояние, беседы с представителями азиатских и африканских стран позволяют сохранять оптимизм и оценивать мои шансы в закрытом и по-настоящему честном голосовании как очень высокие.
Илюмжинов на встречах с журналистами тоже не выражал никакой обеспокоенности, говорил, что выборы – лишь один из этапов работы в шахматах, в которые он вкладывает миллионы долларов. Думаю, что в этом была определенная честность. Даже не берусь предполагать, какие суммы надо было потратить, чтобы выиграть сражение, а Кирсан выиграл с перевесом в двадцать два, в очередной раз использовав любимые коррупционные методы. Помню, как накануне голосования в Ханты-Мансийске появился его помощник Алексей Орлов и начал изводить меня ухмылками и самодовольными взглядами. Я не выдержал – спросил без экивоков:
– Что? Привез?
– А ты как думаешь? – Самодовольная ухмылка Орлова стала еще шире.
За сутки до финального аккорда из восемнадцати делегатов от арабских стран двенадцать были на моей стороне, а в итоге семнадцать проголосовали за Кирсана. Лишь один делегат из Судана случайно оказался не охвачен денежными вливаниями Илюмжинова.
После завершения конгресса мы по инициативе Кирсана собрались узким кругом, чтобы подвести итоги и обсудить планы. Не думаю, что Илюмжинов обрадовался, когда его особа, приближенная к императору (Орлов), на радостях проговорилась, что только за сутки на победу было потрачено семьсот шестьдесят тысяч долларов США.
Как я принял поражение? Как знак того, что шахматам надо еще много времени, чтобы встать на путь к исцелению. Я был готов лечить пациента, согласного принимать лекарства по моим рецептам. Но что может сделать врач, если больной пренебрегает его советами? Просто отпустить его восвояси и уповать на Божью волю.
Илюмжинов, в очередной раз сохранив пост, решил продемонстрировать мировой общественности свое благородство и полное примирение сторон, предложив мне кресло своего заместителя. Но у меня пропало какое-либо желание сотрудничать с ФИДЕ, тем более в условиях правления Кирсана. Почему не случилось победы? Не знаю. Возможно, не хватило ресурсов, а, может быть, расчет на здравый смысл некоторых делегатов оказался ошибкой. Или просто в войне с Илюмжиновым следовало применять его же методы? Но такие способы достижения цели я не приемлю. Шахматная школа научила меня воспринимать поражения стойко, достойно и философски. Выдвигая свою кандидатуру на пост главы ФИДЕ, я был готов нести эту ношу, но прекрасно осознавал ее тяжесть, а когда тяжесть внезапно падает с твоих плеч, то вместе с горечью поражения испытываешь и некоторое облегчение.
Я мог бы доказать покупку голосов Илюмжиновым, но это требует усилий, времени и денег. Для того чтобы достичь справедливости, надо было все это иметь, а я человек очень занятой, чем, к сожалению, и пользуются подонки, понимая, что у порядочных людей найдется много гораздо более важных задач, чем купание во всей этой грязи. В политической части коррупция в шахматах при Кирсане, который рушил всех и вся на своем пути, достигла высшего предела. При подготовке и проведении международных конгрессов Илюмжинов занимался прямым подкупом шахматных функционеров, либо оказывая услуги, либо закрывая глаза на долги Федерации, чтобы ее члены голосовали за него на выборах. Еще во времена Кампоманеса действовало правило: если у Федерации есть долг перед ФИДЕ, она может принимать участие в конгрессе, но права голосовать не имеет. А при Илюмжинове все финансовые операции потеряли свою прозрачность, порядок расчетов федераций с ФИДЕ стало невозможно проверить. Казначей, назначенный Кирсаном, мог легко объявить на конгрессе, что такая-то Федерация погасила долг буквально вчера и может голосовать. Как проверить? Что предпринять, если Федерация исчезает из официального списка должников? В махинациях можно было бы сомневаться, если бы через месяц-полтора долг Федерации не восставал бы в прежнем размере из пепла, как птица Феникс.
Почему Илюмжинову удавалось оставаться на троне столько лет, используя одни и те же неприемлемые в цивилизованном обществе методы работы? Конечно, свою роль сыграла и его красноречивость, и умение убеждать, и природная хитрость, и четкое понимание психологии людей: если жульничеству потакают, позволяют совершать обман снова и снова, то человек, чувствуя свою безнаказанность, начинает переходить всякие границы, ничем не гнушаясь. К счастью, у любого беспредела исчерпывается лимит. За двадцать три года своего правления Илюмжинов разрушил систему до такой степени и настолько навредил шахматному миру, что, еще будучи президентом ФИДЕ, был признан персоной нон грата во многих странах. А в две тысячи восемнадцатом году Илюмжинова отстранили от руководства Международной федерации за «нарушение этики». Президента обвиняли в «ложных и провокационных публичных заявлениях» в попытке «дискредитировать членов президентского совета ФИДЕ» в том, что он неоднократно поступал вопреки своему обязательству ставить интересы ФИДЕ выше личных.
