он использовал слово на букву ч.
— Нам нужно поговорить, — наконец, сказала она.
— Я не настроен на болтовню.
Инстинкт кричал: «Разберись с этим».
— И что? Я сказала нужно, а не хочу, и нужно побеждает. Теперь, когда мы вместе официально, твоя обязанность обеспечивать все мои нужды.
Уильям хмуро на нее посмотрел, все еще не встречаясь с ней взглядом.
— Тогда поговорим.
Серьезно, в чем его проблема? До того ка кони попали в подземелье, он был добрым и милым. Но, возможно, неприязнь его мальчиков передалась и ему, несмотря на его заявления в обратном?
Нарастающий приступ тошноты застал ее врасплох.
— Если ты так волнуешься, просто посади меня на цепь в подземелье рядом с Эвелиной до конца брачного периода.
— Нет. — он прикрепил записку на комод с большей силой, чем это было необходимо. — Я позабочусь о тебе.
— Я все еще расшифровываю твою книгу, Уильям, и все еще случаются моменты, когда я хочу тебя убить. К тому же, что, если заметки ничего не изменят, и ты забудешь надеть презерватив? Сейчас не время для ребенка, даже если и шанс его зачатия минимален.
— Потому что ты не хочешь, чтобы я поместил союзника в твое чрево?
— Нет, пока Люцифер жив. — но… исчезло бы желание убить Уильяма, если бы был союзник внутри?
Он больше ничего не сказал, и Санни восприняла молчание как подтверждение. Печально, но необходимо.
Когда он наклонился, приклеивая записку к полу, ее живот затрепетал, из горла вырвался хрип. Он надеялся взять ее там?
Уильям застыл, и ее сердце забилось быстрее. Медленно он выпрямился и встретился с ней взглядом. В момент, когда заметил выражение ее лица, возбудился, над ширинкой появилась выпуклость. Ее тело ответило, накалилось, заболело… приготовилась к вторжению.
Возбуждение было сильнее, чем когда-либо прежде. Знакомые ощущения ее захватили. Соски напряглись. Кровь нагрелась до тысячи градусов. Самые восхитительные ощущения терзали ее… пока не начали мучительными. Ее трусики намокли, лоно сжалось, отчаянно желая его. Ее кожу покалывало в ожидании его прикосновений.
Желание спариваться поглотило ее.
Казалось, будто их разговор послужил катализатором. Словно каждая капля возбуждения, что она когда-либо испытывала, вернулась и удвоилась… утроилась в силе.
Ей не пришлось гадать, что происходит.
Брачный период начался раньше.
— Уильям, — сказала она, тяжело дыша. Этот жалобный тон принадлежал ей? — Это происходит… брачный период. — «слишком рано». Теперь все его усилия напрасны. напоминания о презервативы не сработают в это время. Если вдруг он вспомнит, она не сможет кончить, превращая секс в пытку. — Тебе нужно уйти. Пожалуйста. Нет. Останься. Нет! Уходи. Но сначала — цепи! Поторопись!
Одно мгновение — он исчез. Затем появился в изножье кровати, излучая тепло, которое ее ласкало.
— Я никуда не уйду, сандей.
— Но ты беспокоишься, и я понимаю, правда. Но не смогу кончить без твоего оргазма. Без этого, ты только все ухудшишь. — она опустила взгляд на его член и облизнула губы, ее внутренние стенки сжались. «Уложи его на лопатки. Погрузи ногти в грудь. Насадись на его массивный член». Она бы оседлала его и кончила так сильно, что увидит звезды.
— Ты моя женщина, — сказал он. Скорее даже зарычал. — Я обеспечу тебя необходимым. Если это мое семя, то так тому и быть.
— Нет! — Санни замотала головой в знак отрицания.
— Я все равно буду волноваться. Страх душит меня. Что, если нам придется расстаться из-за проклятья? Что, если ты на меня нападешь? В любом случае, я не причиню тебе вреда, но ты беременная… — он вздрогнул. — добьешься успеха, значит, останешься одна с ребенком, которого нужно растить. Вы оба станете мишенью Люцифера, а я этого не хочу.
Он только хотел ее защитить. Возможно, даже любит ее, несмотря на все обстоятельства против. Но…
Она любила его, без сомнения. Потому что сейчас, в этот самый момент, Санни отдала свое сердце Уильяму Темному, Вечно Похотливому, сыну Гадеса, принцу ада. Он поставил ее на первое место, поставил ее нужды выше своих, и любое оставшееся сопротивление было сломлено.
«Я любила этого мужчину. Он мой, а я его». Они будут вместе вечно. Семьей. Стаей. Ее стаей. Ее всем.
— Детка, — сказала она своим лучшим голосом школьной учительницы. — Я хочу быть с тобой. Поклянись, что запрешь меня в подземелье после брачного периода и будешь держаться подальше, пока не снимем проклятье, и мы сможет пройти вместе этот путь. Прямо здесь, прямо сейчас.
Выражение его лица смягчилось — такой нежный, пока темное желание не взяло верх. Ничто не помешало бы этому мужчине овладеть ею. Если Бьорн или кто-нибудь еще осмелится ворваться в комнату, она не сомневалась, что Уильям разорвал бы их в клочья. Ни один мужчина не выглядел более угрожающим. Или возбужденным
— Я уничтожу миры, чтобы тебя обезопасить, — рявкнул он.
«О, да. Он любит меня».
«Так почему я не хочу его убить?»
— Тогда возьми меня. Жестко. — она в последний раз видит его таким, прежде чем сломает проклятье. Почему бы не оставить как можно больше воспоминаний?
Без колебаний он схватил ворот своей футболки и потянул вверх. Ммм, как же ей нравилось, когда она снимал одежду. Его мускулистый торс, как обычно, завораживал. Она так и не могла забыть его грудные мышцы, восемь кубиков пресса и дорожку к самому главному. Но кто же сегодняшний победитель? Головка члена, торчащая из-под пояса кожаных штанов.
Он погладил себя по длине, наблюдая, как она смотрит на него.
— Этого ты желаешь?
По ее телу вновь пробежала дрожь. Если бы у секса был голос, он имел бы голос Уильяма. Хриплый, низкий и глубокий — аудиальная ласка, которая достигала каждого атома ее существа.
— Больше всего на свете, — прохрипела она. Ее самообладание уже улетучилось… — Дай это мне.
С порочный улыбкой он схватил ее за лодыжку и дернул к дальнему краю матраса. Санни рассмеялась, когда она разорвал платье посередине, оставив ее в одних трусиках. Тех самых, которые она надела для него. Ее бабушкины трусики.
Он заметил это и сразу же опустил глаза на нее, одаривая таким взглядом… горячим, удивленным и нежным…
— Ты сокровище, сандей.
Уильям просунул пальцы под ее трусики и спустил материал вниз по ее ногам.
Прохладный воздух коснулся ее разгоряченной кожи. Застонав, она пошевелила бедрами, ища контакта. Уильям издал тихое рычание. он поставил ее ноги на кровати именно так, как ему нравилось, раздвинул колени, и ее ягодицы наполовину свесились с края.
— Оставайся так. — он отпустил ее и снял ботинки, затем расстегнул молнию и позволил кожаным штанам упасть. Его член освободился. Уильям
