Тем временем Гурий, справившись с потрясением, подошел к Воронову, опустился над ним и, взявшись за его запястья, отнял руки от лица. Осмотрев его с головы до ног, сказал:
— Раны довольно глубокие, но заживляющие мази госпожи Мамми легко с ними справятся. Следов не останется, господин Воронов, проверено на личном опыте.
Учитель помог Воронову подняться и посмотрел на златоделов. Видимо, первой, на ком остановился его взгляд, была Алюмина.
— Госпожа Мендель, проводите господина Воронова в палату экстренных случаев, подождите, пока ему окажут первую помощь, и возвращайтесь вместе с ним.
Пока Алюмина, тяжело переставляя толстые ноги, торопилась помочь Воронову, тот повернул к Миле пышущее ненавистью лицо. Его близко посаженные глаза смотрели на нее так, словно обещали самую страшную месть. Но, вместо того чтобы испугаться, Мила воспользовалась заминкой и окинула его беглым взглядом.
«Раз, два, три, — мысленно сосчитала она его раны, две на плечах и одну на щеке, после чего посмотрела ему в глаза: — Все точно, Воронов. Теперь мы в расчете».
Полтора года назад с помощью заклинаний «Блема диес» и «Блема хора» он нанес ей столько же ран: две на лодыжки, одну на щеку. Мила никогда не была злопамятной и вовсе не собиралась мстить Воронову, но… Она сомневалась, что справилась бы, если бы нарочно не разозлила себя, вспоминая боль, которую он ей причинил. Злость ведь тоже может быть оружием.
— Госпожа Рудик, — обратился к ней Гурий, заставляя Милу поднять на него глаза, — атакующий прием тотем-оборотень принято выполнять, используя лишь одну руку или обе, а не все тело целиком, как это сделали вы. Во-первых, потому что так маг не выпускает из виду своего соперника. А во-вторых, потому что это не грозит магу перерасходом своих сил.
Мила на секунду испугалась, что Гурий не зачтет ей экзамен из-за ее самовольства, но его следующие слова прогнали прочь ее беспокойство.
— Однако маг, который, действуя по инструкции, остается бесполезным, ничего не стоит, поэтому… Поздравляю со сдачей экзамена и получением допуска к занятиям боевой магией на седьмом курсе.
В обращенном к ней взгляде улыбающихся серо-зеленых глаз Мила без труда распознала похвалу и ответной улыбкой сказала Гурию «спасибо».
* * *
Экзамен еще не закончился, но многие из тех, кто его сдал, вышли в коридор. Накануне вечером меченосцы договорились после первой сдачи вместе сходить в «Слепую курицу», чтобы отметить успешный старт экзаменационного марафона, поэтому Мила с Ромкой ждали Белку и Илария, которым экзаменоваться еще только предстояло.
Стоя возле окна, Мила безучастно наблюдала за Ромкой, который разговаривал с Яной. Наверное, они обсуждали экзамен, и Яна рассказывала Ромке, как испугалась Яшкиного тотема, подумала Мила.
Внезапно что-то ударило ее по лбу. Машинально вскинув руки, Мила поймала в ладони маленький бумажный самолетик. Оторвав от него взгляд, она огляделась по сторонам. Шагах в двадцати от нее, засунув руки в карманы, стоял Лютов. С равнодушным видом он кивком головы указал на самолетик в ее руках. Мила в первый момент удивилась, поняв, что это от него, потом нахмурилась.
«Он что, хочет, чтобы я его развернула, что ли?» — мысленно спросила она себя.
Разворачивая бумажный самолетик, она подозрительно поглядывала на Лютова, ожидая подвоха, и была совершенно сбита с толку, увидев, что листок пустой. Однако не успела она по-настоящему разозлиться, как на бумаге проступили слова:
«Ты стала сильнее».
Мила какое-то время ошеломленно таращилась на буквы, потом подняла глаза на Лютова Он чуть склонил голову набок, усмехнулся своей обычной холодной улыбкой и снова кивком головы указал на листок в ее руках. Мила опустила глаза.
Слова, которые она прочла только что, на глазах словно растаяли, и перед Милой вновь был чистый лист бумаги. Но продлилось это недолго — почти тотчас же там появилась новая строка:
«Но со мной тебе не сравняться, даже не надейся».
Заскрипев зубами от раздражения, Мила подняла глаза на Лютова, но тот не стал дожидаться ее реакции — повернувшись к ней спиной, он позвал по имени Воронова, который в этот момент разговаривал с Крыланом и Грызовым. Тот сразу же, даже не закончив разговор, подошел к Лютову, и они вдвоем направились по коридору в сторону лестницы.
«И что все это значит?» — испытывая крайнее недоумение, спросила себя Мила.
Было странно осознавать, но Лютов только что… похвалил ее?! Как иначе она могла расценивать слова «Ты стала сильнее»? Он действительно сейчас сделал ей комплимент? Мила поежилась. Первая фраза его послания была настолько неожиданной, что это даже пугало немного.
— Что еще за оригами у тебя? — раздался рядом голос Ромки.
Мила, проследив за его взглядом, посмотрела на свои ладони — она и не заметила, как листок бумаги снова сложился самолетиком.
— Это… — неуверенно начала она, как самолетик вдруг вырвался из ее рук, взмыл вверх и, вспыхнув искрами над головой Милы, за считанные секунды истлел.
Недовольно смахивая с волос частички пепла, Мила зачем-то соврала:
— Не знаю, чей он. Кто-то развлекается.
Ромка, упершись руками о край подоконника, подпрыгнул и сел на него, прислонившись спиной к оконному витражу.
— Я подозревал, что этот день когда-нибудь наступит, — внезапно сказал он.
Мила снизу вверх посмотрела на Ромкин профиль. Прищурив глаза, Лапшин задумчиво вглядывался во что-то перед собой.
— Ты о чем? Какой день?
Повернув к ней лицо, он улыбнулся.
— День, когда ты меня превзойдешь.
Мила почувствовала, как удивленно вытянулось ее лицо.
— Ромка, ты что… — растерянно произнесла она.
Он опять отвел глаза и посмотрел вперед, но словно сквозь пространство.
— Весь этот год ты так выкладывалась… Работала над собой. Много работала. А сегодня ты была сильнее меня.
«Ты стала сильнее». — Мила удивленно моргнула, когда в голове эхом отозвалось послание Лютова.
— Брось, Ромка, — нахмурилась она. — Это ведь произошло всего лишь один раз.
Он кивнул.
— Да, один раз. Но в этот самый «один раз» ты меня превзошла. И не просто превзошла — то, что ты сделала на экзамене, было на уровень выше.
Мила внимательно всматривалась в его лицо. Для Ромки всегда была невыносима мысль, что кто-то рядом с ним в чем-то окажется лучше его. Но сейчас, как ни странно, он не выглядел так, будто его самолюбие задето.
— Но тебя это вроде бы… не беспокоит, — неуверенно произнесла Мила.
Лапшин сделал глубокий вздох.
— Вирт был прав насчет меня, — сказал он.
— Вирт? Насчет чего? — не поняла Мила.
