12,7 миллиметров, то есть, как говорили американцы, калибра.50, что суть одно и то же. Вечно у них всё не как у людей.
— Патроны есть! — обнаружил я в цинке готовую ленту.
Видимо, прикатили действующий танк на ремонт, но завершить его так и не успели.
— Стереть пыль, смазать свежим маслом, после чего вытащить его на улицу! — приказал я ближайшим воинам. — Поднять на вышку, установить и начать расстреливать вегмов! Скажите Леви, чтобы сам выбрал подходящее место!
На столе, рядом с которым висит полуразобранный двигатель, обнаруживаю инструкцию по ремонту, на двух языках — на японском и на английском.
— Тип 10… — изрёк я, прочитав надпись. — Никогда не слышал.
Внешне эта штука сильно напоминала ФРГшный Леопард такая же острая башня, напоминающая в профиль зубило, а также даже по ощущениям тонкие борта. Не удивлюсь, если орудие такое же, а основу японцы сделали отечественную. Впрочем, неважно всё это, ведь танк 100% уходит на, хе-хе, болгарский и аргонский распил. Катки переплавим, это точно конструкционная сталь, с бронелистами что-то придумаем, а фронтальные плиты приспособим на ДОТы — ядрами такое не пробить вообще никак. Ах, там же ещё всякие составы из ультрафарфора (2) или ещё какой-нибудь хрени… Посмотрим.
Следующий ангар порадовал меня целыми четырьмя внешне исправными американскими HMMWV, сразу с пулемётами. Также тут была куча костяков в обрывках японской военной формы — сожрали на месте, судя по всему, не дав пройти процесс заражения. Благодаря этой трагедии экипажи не успели занять бронированные внедорожники и теперь я могу использовать эти машины на благо своё. То есть во имя торжества демократии, конечно же.
Наверное, в первый день тут происходил ебаный ужас, но японцы прямо хорошо выступили: выгнали всю технику в город, наверное, давили заражённых гусеницами, поливали из крупнокалиберных пулемётов. Но всё это было тщетно, потому что в Асахикаве проживало триста пятьдесят тысяч человек…
— А вот это я люблю! — воскликнул я, подобрав чуть поржавевшую штурмовую винтовку. — Снова Howa! Но уже Тип 20. М-хм. Почистить, смазать и будет почти как новая! Леви, оприходуй.
Тут нашлось ещё четыре штурмовые винтовки, в разном состоянии затраханности, а также целых восемь пистолетов, но уже некие HK VP9 под тот же 9×19 миллиметров Парабеллум — самое оно на нашу бедность…
— Портал отключить и перетащить сюда — всё, что здесь есть, перенести домой, — дал я приказ немёртвым. — С машинами осторожнее — это прямо ноу-хау в наших реалиях.
Иду в следующий ангар и обнаруживаю там танк Тип 10, но уже не разобранный, а, вроде как, готовый к бою. Люк механика-водителя открыт, а внутри лежат старые кости и танковый шлем. И вообще, всё заляпано давно засохшей кровью и электроника побита — очень плохо. Ладно, на распил, если что-то вдруг…
Шастал по ангарам ещё два часа, но большая часть из них была преступно пуста. Вывели всё на отражение атаки со всех сторон, сгубили бронетехнику, которая стоит теперь где-то ржавая и сгнившая — жаль-жаль-жаль…
Когда закончили с ангарами, пошли в казармы. Металлические двухъярусные кровати — это круто и нужно. Окна, двери, всё по стандарту. Трупы с оружием — это актуально. Налутали двенадцать относительно целых штурмовых винтовок Хова Тип 20, где-то две тысячи патронов, восемь гранат, четыре штык-ножа, три малые пехотные лопатки, заточенные до бритвенной остроты, отчего сразу почувствовался самурайский дух, а также шесть пистолетов VP9. Уже есть, что сказать орденцам, есть что заявить!
Оружейка же, сука, жестоко разочаровала. Всё огнестрельное оружие аккуратно забрали, но зато оставили шлемы и бронежилеты — аж сто двадцать шесть комплектов в большом хранилище со стеллажами. Утешительный приз, короче.
А чтобы совсем меня утешить, Судьба подкинула в штаб целых четыре пуленепробиваемых щита. Это спецназерская тема, простым армейцам такое не нужно, поэтому мы внимательно изучили штаб и нашли восемь карабинов М4А1 с тактикульными приблудами, три осколочные гранаты, две дымовые, одна светошумовая, а также восемь тактикульных шлемов и бронежилетов, которые придётся отмывать от крови и дерьма. Четверо застрелены в затылки, видимо, были укушены, ещё четверо погибли по неизвестным причинам и застрелены уже на полу, а оставшиеся двое найдены с пистолетами в руках и дырками в головах. Меня поражает склонность японцев к суициду…
Ну не убивайся ты, дурачок, посмотри на мир под другим углом, поешь других неудачников, походи, а там, глядишь, на тебя напорется кто-то более сильный и всё, достойный конец альтернативной жизни. Счастья не обещано, но, как минимум, точно будет интересно. Но нет, блядь, пуля в башку — трусливенько как-то.
Понятия не имею, что эти восемь спецназеров искали в штабе, но тут мы не нашли нихрена, кроме двух вегмов, запертых в камерах временного содержания. Зарезали сук и приступили к демонтажу всего, что поддаётся отвёртке и гаечному ключу. Девять сейфов из броневой стали! Стальные решётки! Ладно-ладно, я был разочарован, потому что ожидал тут изобилие оружия и бронетехники, а получил остатки былой роскоши. Пушки японцам были нужны и так, поэтому я подозреваю,что в запасниках, на которые можно напороться по наводке из документов, уже давно ничего нет. Я бы, окажись на месте командования, вооружил гражданских всем доступным огнестрелом, поставил над ними военных командиров и начал играть в опасную игру на время. Но перед этим бы вызвал авиаудары, чтобы испепелить этот сраный городишко дотла. Этого, как мы точно знаем, не произошло, поэтому командование всю свою задачу не выполнило, увы. Увы — для них и к счастью — для нас.
— Ува… Ува… И голова барбарадает с плеч… — изрёк я, легонько толкнув череп прислонённого к стене спецназовца.
Может, удастся поднять что-то из этого?
— Соберите этого типа в один мешок и перенесите в Душанбе, — приказал я. — Остальных тоже. Но кости не перепутайте, а то знаю я вас…
Ни одного вертолёта, ни одного самолёта, блядь. Танка всего два, но один конченый. Зато снарядов к ним дохрена. Ну и «Хамви» будут очень полезны.
На фоне грохотал М2 Браунинг, старинный, но всё ещё очень эффективный. Пулемётчик уже приноровился и долбил по продолжающим упорно наступать вегмам. 12,7 миллиметров — это по-взрослому. При попадании вырывает из тела жертвы сочный кусок, кости почти не видит, ломая их как сухие тростинки, а при попадании в голову гарантирует 100% смерть. Джон Браунинг знал, что делает. Мощнее только крупнокалиберный пулемёт Владимирова, но эту штуку на зенитный станок внедорожника поставить сложнее и не покантуешь особо. Но японцы такого оружия на вооружении не имели, поэтому придётся ограничиться калибром.50, что бы это ни значило у американцев.
— Продолжаем грабёж, джентльмены! — воскликнул я. — У нас мало времени, ведь эти твари никак не хотят останавливаться!
/3 сентября 2028 года, Хоккайдо, г. Асахикава, военный лагерь/
— Я календарь… переверну… — убираю я телефон во внутренний карман.
Буря закончилась внезапно. Просто будто тумблером щёлкнули.
Уже был день и я впервые увидел родное Солнце. Вышел на улицу, опустил шарф и поднял голову к небесам — ништяк.
Погода минус тридцать, считай, что тепло, а это значит, что климат меняется в лучшую сторону. Вон, солнышко родимое увидел — какая радость. Правда, жжётся, сука…
Мои ребята работали как пчёлки, поэтому мы дошли до извлечения бетонных плит аэродрома. Тут я узнал, что эти штуки залегают на глубину около двух с чем-то метров. Плиты эти мы пустим на благо демократии, можно даже не сомневаться, ведь японцам они больше не нужны.
Вегмы, суки, прекратили атаку сразу же, как сошла на нет буря, потому что мои ребята лучше всего в жизни умеют стрелять из ружей. Ружей правоты.
Стало тихо, поэтому мы решили спалить нахрен накопленные тела. По оценке Леви за эти дни мы прикончили около шести тысяч вегмов, которые продолжали упорно переть на нас, будто мы переехали на пикапе всех их любимых айдолов. (3)
Горы трупов были сложены вперемешку с импортной древесиной, политы керосином и подожжены. Прямо как в той тупой серии восьмого сезона «Игры престолов»…
— М-м-м, незабываемый аромат жарящихся шашлыков… — принюхался я. — Леви, сколько нам тут ещё торчать?
— Остались лишь бетонные плиты с взлётной полосы и ограда, — ответил тот. — До конца дня должны закончить, но можем и б…
— Ну-ка, тихо! — остановил
