— Господа, убирайтесь немедленно из моего дома. Вы нарушаете границы частного владения и не имеете права устраивать тут линчевание.
— Майор мертв! Дикарь — ваш брат — убил его, господин Маккензи!
— Уоррен чуть не убил свою дочь! Ваше намерение казнить моего брата противозаконно. Клянусь, если вы все сейчас не уедете отсюда, то горько пожалеете об этом! Вам нужен мой брат? Что ж, попытайтесь застрелить его Но помните: я продырявлю по меньшей мере двоих из вас, прежде чем ваши пули попадут в цель!
Не успели ему ответить, как с крыльца прозвучал еще один голос — женский, прерывающийся от ярости:
— Послушайте, вы, ваши пули никогда не достигнут цели! Несмотря на опасную ситуацию, Джеймс едва не улыбнулся, увидев, как Тила вышла на крыльцо, встала рядом с Джарретом и прицелилась в солдата из «кольта». Волосы огненными волнами падали ей на плечи. Она стояла в ночной сорочке — высокая, гордая и… босая.
— Господин Маккензи, мисс Уоррен! — взволнованно проговорил тот солдат, что связывал руки Джеймсу. — Сегодня мы не будем стрелять. Нас еще ждут сражения и опасности, ребята! — обратился он к солдатам, а потом взглянул на Джаррета. — Мы не дикари. — Переведя взгляд на Джеймса, солдат добавил:
— Я воюю уже почти два года и должен признать, что не видел человека более жестокого, чем Уоррен. Сегодня он был жесток даже с собственной дочерью. Мы уезжаем. Солдаты, вперед!
— Заберите тело майора, — сказал Джаррет. Тело Уоррена перебросили через седло его коня. Солдаты направились вниз по улице.
Но тот, кто чуть не стал палачом Джеймса, не желал уступать. Повернувшись в седле, он крикнул:
— Джаррет Маккензи, вы тоже угодите в тюрьму! Обо всем этом узнает Джесэп, а от него вам не спрятаться.
— Я и не собираюсь прятаться.
К Джеймсу подъехал молодой солдат:
— Меня зовут Нунан, сэр. Если вам понадобится свидетель, вызовите меня. Джеймс кивнул:
— Спасибо, Нунан.
— Вашему брату и вашей… э… мисс Уоррен не удастся долго сдерживать натиск солдат, Маккензи. Вам лучше поскорее убраться.
— Спасибо.
Нунан улыбнулся, отсалютовал, повернул коня и последовал за солдатами.
Через несколько минут стук копыт смолк. Джеймс посмотрел на брата.
— Спасибо! Я боялся, что они проломили тебе голову. Ты чертовски хороший брат и пришел в сознание… в самое подходящее время.
— Едва не опоздал, — усмехнулся Джаррет. — Никогда не слышал, чтобы кому-то удавалось выскользнуть из петли.
— Они не умеют завязывать узлы. — Джеймс улыбнулся Тиле:
— А ты… ты самый свирепый воин из всех, кого я видел. Джаррет, ведь она может и войну закончить, а?
— Или начать новую, — пошутил Джаррет. — А теперь послушай меня: тебе действительно нужно убраться отсюда. Джеймс кивнул и посмотрел на Тилу.
— Страх пройдет. — Он обратился к брату:
— Она и ребенок будут в безопасности?
— Конечно. Но я не уверен в твоей безопасности. Едва ли мне удастся справиться с целой армией. Поэтому, пожалуйста, уходи отсюда.
Тара бросилась к Джеймсу и обняла его:
— Джеймс, он прав. Господи, ты жив, уцелел, но тебе снова грозит опасность! Уходи, прежде чем они придут за тобой.
— Хорошо, я уйду. — Он быстро обнял ее. — Дженифер…
— Ты не успеешь повидаться с ней. Верь мне, мы любим девочку и позаботимся о ней.
— Тила… — Джеймс вдруг заметил, что она исчезла. — Где Тила?
— Джеймс, не волнуйся, — сказала Тара. — Мы любим и ее…
— Джеймс! — Тила вышла на крыльцо. Она успела сменить ночную сорочку на амазонку и сапоги для верховой езды.
Подбежав к Джеймсу, Тила обвила руками его шею и пылко прильнула к его губам.
— Тила, я должен бежать…
— Знаю.
— Ты поняла, что твой отец…
— Мой отчим мертв. Но ты, Джеймс, ты жив!
— Однако должен уйти…
— И я.
— Что?!
— Я иду с тобой.
— Тила, мне предстоит трудный и долгий путь, а ты носишь нашего ребенка.
— Я выдержу все, Джеймс Маккензи. Помнишь, я говорила тебе, что многое могу вынести, но сейчас мне страшно отпускать тебя. Я справлюсь со всем, только не с разлукой с тобой.
— Тила, ты не понимаешь…
— Нет, Джеймс, понимаю.
— Но наш ребенок…
— Джеймс, я сильная, и наш ребенок тоже сильный. Я уверена в этом. Я не стала бы рисковать его жизнью.
Он беспомощно посмотрел на Джаррета и Тару:
— Как мне быть?
— По-моему, Тила знает, что делает, — отозвался Джаррет.
— И она очень выносливая, — сказала Тара.
— Да, на редкость выносливая, — согласился Джаррет. Джеймс взглянул в прекрасные зеленые глаза Типы.
— Возможно, нам придется бежать днем и ночью, можем голодать. Нам предстоит скитаться много лет, жить в лесах и болотах. Готова ли ты на это?..
Она кивнула.
— Джеймс, не задерживайся, — напомнила ему Тара.
— Поспешите! Ради Бога, бегите к конюшне, берите лошадей и в путь. — Джаррет заметно нервничал. Джеймс взял Тилу за руку:
— Неужели это серьезно? Неужели ты убежишь с изгоем, навсегда расстанешься с уютом и спокойной жизнью? Тила замерла.
— Тила, я и не жду этого от тебя, — быстро прошептал он. — Ты наконец освободилась от Уоррена. Я вернусь, когда минует гроза, буду любить нашего ребенка…
— Ну, тогда скажи это и мне.
— Что? — удивился Джеймс. — Я же сказал, что буду любить нашего ребенка…
Она вздернула подбородок:
— Нет, не только ребенка, Джеймс. Меня! Я пойду за тобой куда угодно, Джеймс Маккензи, Бегущий Медведь. Я готова спать в лесах и болотах, но скажи хоть раз, скажи, что любишь меня!
Джеймс вздохнул с глубоким облегчением.
— Я люблю тебя, Тила. Я боялся этой любви, но я люблю тебя всем сердцем, больше всего на свете. Любовь к тебе вытеснила из моей души ненависть и боль, ослепившую меня. Я люблю тебя. Ты нужна мне. И я сомневаюсь, что выживу без тебя.
Ее глаза просияли от счастья.
— О Боже! Я пошла бы за тобой в ад, если бы ты попросил!
— Это и может стать адом, — мрачно заметил Джаррет, — если вы сейчас же не уедете.
Джеймс нежно сжал ее руку:
— Тила, ты все же не представляешь, что значит жить в лесу…
— Я жила там!
— Джеймс! — воскликнул Джаррет. — Когда они явятся сюда, мы с Тарой попытаемся выиграть время, но, ради Бога, дай нам возможность добиться правды.
