– О чем ты говоришь? Я говорю с вами только по-китайски!
– Но мы все слышим его в переводе на свой язык, – вмешалась Брисеида. – Нам нужно, чтобы ты сказал нам количество слогов в каждом слове… И сколько времени занимает произношение каждого слога, если звуки удлиняются… И интонация, конечно. Восходящая, нисходящая и все остальные варианты…
– Подожди, подожди, – сказал Эней, – у меня хорошая память, но на песни, а не на ряд бессмысленных чисел!
– Запомнишь ли ты звуки, которые не имеют смысла?
Эней колебался.
– Их, во всяком случае, намного легче запомнить.
– Значит, мы должны воспринимать стихотворение на слух фонетически. А чтобы это произошло, не должно быть передачи мысли. Чтобы ты перестал думать, короче говоря, Менг.
– Когда буду петь? – с сомнением спросил последний.
– Просто пой слоги!
– Вы больше не сможете слышать интонации.
– Поэтому освободи свой ум, как буддийские мудрецы!
– Но только быстро, – настаивал Оанко, прежде чем уйти караулить во дворе.
Менг посмотрел на ободряющие взгляды своих друзей, потер лицо, сел, скрестив ноги, и закрыл глаза.
Тянулись бесконечные секунды.
– Что ты делаешь? – прошептал Энндал, который больше не мог этого выносить.
– Пустоту.
– Хорошо, но поторопись.
– У меня ничего не получится, если ты будешь меня перебивать! – Он снова закрыл глаза, сильно выдохнул через ноздри.
– Guò опасность, полную спокойствия, Следуй jïng shén Праведника, Иди по пути niŭ yăo Поднебесной… Получается?
– Как странно…
– Попробуй еще раз, у тебя практически получилось.
– Пересеките полный спокойствия wēi xiăn…
– Весьма далеко от истины.
– Дайте мне сосредоточиться! Пересечь опасность, полную jìjìng, следовать духу yì и…
Он открыл один глаз. Все с недоумением смотрели на него.
– Не получается, – мрачно заключил он.
– Ты можешь попытаться еще…
– Поздно. Оанко возвращается, нужно идти.
– Если мы больше не увидимся, – сказал Менг, поднимаясь на ноги, – я желаю вам всем счастливого пути домой.
Энндал перестал подталкивать остальных к выходу и посмотрел генералу прямо в глаза.
– Менг, мы еще вернемся. Не натвори глупостей за это время.
– Я подожду немного. Но лишь до тех пор, пока палач не придет за мной завтра утром.
Канцлер Ли неохотно согласился сопровождать их в поместье генерала, чтобы забрать свои вещи перед бегством из города. Императорская свита уже прибыла за женщинами семьи, и он боялся столкнуться с охраной. Однако он не мог заставить себя отпустить чужестранцев от себя, чтобы они не скомпрометировали его, поэтому он оказал им эту услугу. Энею было поручено принести сумки из каждой комнаты.
Наблюдая за тем, как он входит на территорию, Брисеида, скрывшаяся из виду в повозке канцлера, поняла, какую ошибку она только что совершила. Она забыла попросить его сходить в библиотеку за пером и блокнотом. После землетрясения они, должно быть, оказались погребены под грудами пергаментов, упавших с полок. Брисеида не могла позволить себе уйти без пера.
– Я тоже должна идти, – поспешно сказала она Энндалу. – Я не могу сейчас объяснить…
– Брисеида, мы не можем злоупотреблять…
– Это вопрос жизни и смерти.
Она подкрепила свои слова многозначительным взглядом. Энндал, конечно, думал, что она сможет спасти Менга… Она должна была чувствовать себя виноватой. Но, в конце концов, может быть, Бенджи подскажет решение?
– Принцесса не сможет ничего сделать сама, – сказал Энндал канцлеру. – Разрешите ей пойти. Я прошу вас, она не задержится.
– Ну, тогда поторопитесь, – вздохнул Ли, насторожившись.
Брисеида затаила дыхание, когда вошла в главный павильон. Второе землетрясение, по-видимому, разрушило большое поместье генерала. Шелковые ткани и мебель с замысловатой резьбой лежали в куче, фарфоровые обломки были разбросаны по полу. Она поторопилась, ее желудок сжался при мысли о том, что библиотека будет опустошена, возможно, даже сожжена. Но знакомый писк, когда она приблизилась к павильону, успокоил ее. Если бы майна все еще была там, то…
Она остановилась. Майна. Конечно, так и было. Почему она не подумала об этом раньше?
С момента их прибытия в Китай она слышала китайский язык только один раз. Ей потребовалось много времени, чтобы осознать это, поскольку она не представляла, что такое возможно. Птица, которая говорила, не понимая ни слова из того, что говорит, была их единственным шансом услышать слова поэмы Менга на китайском языке.
Бедная птица все еще была заперта в клетке под полкой с опрокинутыми свитками. Она хлопала большими черными крыльями и трясла желтой головой, перепрыгивая с места на место. Полка была слишком тяжелой, чтобы Брисеида смогла освободить клетку.
– Schweige der Vogel! Schweige der Vogel![2] – щебетала птица, когда Брисеида протянула руку через маленький проем клетки, чтобы поймать ее.
– Не дури! – прорычала она. – Я пытаюсь вытащить тебя отсюда!
Наконец Брисеида поймала птицу, но она оказалась больше, чем она предполагала. Ей понадобились обе руки, чтобы удержать ее на месте. Девушка порылась в разбросанных свитках в поисках чего-нибудь подходящего, наконец отцепила свой шелковый поясок и обмотала им птицу. Брисеида только что завязала двойной узел, когда ее взгляд упал на открытый блокнот, который оказался между свитками, с которыми она небрежно обращалась.
Бенджи написал предложение на последней странице:
Я знаю, кто Нил Куба.
Затем под ним несколько стрелок переплелись, направляя буквы для формирования нового имени:
Н И Л К У Б А Л Ю С Ь Е Н Б А
Брисеида резко перевернула страницу. Текст продолжался:
Конечно, я просто рассуждаю, но я не могу не думать, что отца моей умершей подруги, Брисеиды, звали Люсьен. Он был известным физиком до того, как потерял рассудок. Как раз такой человек, чтобы толкать речи Нила Кубы. Я также помню имя матери Брисеиды: Анни.
ЛЮСЬЕН, Брисеида, Анни. Любопытное совпадение, не правда ли?
И Брисеида рассказала мне о младшем брате. У Люсьена Ричетти также есть сын! Конечно, он должен быть слишком молод, чтобы придумать теорию Нила Кубы-младшего, но поскольку время здесь не имеет значения… Я не нашел настоящего имени этого сына. Поэтому остается
