— …В Белтейн новых гостей, если они будут, встретит уже мой хороший знакомый Брендон Льют, — улыбаясь, сказала я бабушке. Она капусту рубила для пирога, а я тесто месила. — Я так рада за него.
— В Белтейн, говоришь? — спросила бабушка. — Знаешь, какие планы на Белтейн у индюшачьей семейки?
— Ты про Денверов?
— Про кого же еще? Дюк твой каждый день названивает, да и мамочка его уже утомила. Мне одно и то же говорит. Сначала: «Простите, что звоню и отвлекаю, знаю, Магари сейчас занята и вся на нервах после возвращения, я просто узнать, как она, о здоровье справиться, нужно ли что», а потом: «Как будет время, обязательно звоните, мы будем рады вас у себя видеть, пора бы нам уже всем вместе встретиться и познакомиться, как полагается». Я ей отвечаю одно — что ты занята и пока некогда, но она не унимается. Свадьбу они хотят устроить, так и знай. Ты теперь персона медийная, завидная невеста. Раньше они такой прыти не проявляли, а сейчас «Магари, наша необыкновенная Магари!» Мне так и хочется ей сказать — не ваша, она, не ваша!
— Бабуль, ты так разгорячилась. Смотри руку не откромсай вместе с капустой.
Она во избежание сего инцидента отложила нож и спросила:
— Тебе-то самой что Дюк говорит?
— Что хочет скорее меня увидеть, но пока нет возможности.
— У него всегда нет возможности. Столько времени тебя мурыжил. Почти тридцать лет девке — а не замужем! И это моя внучка!
— Рини Кинберг, — угрожающе проговорила я, — я вот сейчас возьму это тесто да запульну в вас, и не погляжу, что вам скоро семьдесят и вы моя бабушка! Мне всего двадцать шесть!
— Время беспощадно. В холмах ты навсегда молодая, а у нас в Вегрии женщины — товар скоропортящийся. Увы…
— Не беспокойся. Мне прислали бутылку омолаживающей воды.
— Ну хорошо, останешься ты красивой да молодой надолго. Но что толку в этом, если нет в тебе женской хитрости да житейской прозорливости? Вон какой к тебе монашек приходил позавчера — залюбуешься! Молодой, статный, вежливый, и ничего индюшачьего во внешности.
— Это послушник из Ордена, им запрещено жениться.
— Дурень, нашел куда пристроиться… Но даже если и не он, то чем тебе другие-то женихи не угодили? Раз ты не собираешься возвращаться в холмы, то выбери хорошего мужчину, пока твое имя у всех на слуху. Пальцем щелкни — в ряд выстроятся.
Я горестно вздохнула и стала усерднее месить тесто.
Бабушки, наверное, все одинаковы — им бы лишь устроить внучек получше, чтобы спокойной быть на старости лет. Но моя ба в этом отношении опаснее прочих; ее личная жизнь всегда бурлила, и то, что я в свои почтенные года не пристроена, ее страшно угнетает.
Ба снова взялась за нож и капусту и уверенно заявила:
— Не вздыхай. Тебе надо думать о создании своей семьи, но Денверам я тебя не отдам, так и знай. Не для Индюка цветочек цвел!
В дверь позвонили. Я бросилась в прихожую вместе с Шапкой, уже благодарная неведомому посетителю — он спас меня от брачных разговоров бабушки! Выглянув в окно, я увидела у нашей калитки роскошно одетую рини, а за ней, у дороги, дорогущий электромобиль серии Гром. Приглядевшись, я узнала в рини Вайолет Фенн.
Вот это да!
— Кто там? — с кухни крикнула ба.
— Вайолет Фенн.
— И кто это?
— Еще одна счастливица, попавшая в Самайн в холмы! Бабуль, возьми Шапку и запри на кухне, ладно? А я выйду.
— Знаешь эту Фенн?
— Знаю. Ее вся Вегрия знает, причем давно — у нее своя линия элитной косметики.
Бабушка что-то сказала, но я не расслышала. Я пулей бросилась в свою комнату, сдернула заляпанный передник, стерла с лица следы муки, метнулась в ванную, вымыла руки, пригладила волосы и только потом вышла открыть дверь уважаемой рини.
Надеюсь, она не оскорбилась ожиданием…
— Здравствуйте, рини Кинберг, — мелодичным голосом, но нервно поприветствовала меня женщина. — Прошу прощения, что потревожила вас и не предупредила о приезде. Видите ли, я долго сомневалась, ехать к вам, или нет, и в итоге спонтанно собралась и вот уже стою у вашего дома. Мы можем поговорить?
Я бросила опасливый взгляд на улицу, а потом задумчиво посмотрела на нежданную гостью. Впускать незнакомцев в дом не в моих правилах, особенно рискованно это сейчас, когда мое имя у всех на устах. С другой стороны, я точно знаю, кто эта женщина и что у нее вполне может быть ко мне дело.
Решившись, я открыла калитку и сказала:
— Конечно, заходите.
На слово «заходите» сработала магическая охрана, и чары пропустили гостью. Я провела женщину в дом, помогла снять пальто и пригласила в гостиную. Шапка заливалась лаем из-за закрытой двери на кухне, ба не могла ее утихомирить.
Я извинительно улыбнулась:
— Простите, моя собачка гостей не любит.
— Ничего.
— Хотите чаю или кофе? Или, можем, какао? На улице так холодно…
— Спасибо, нет.
Рини села на самый краешек дивана и разгладила юбки платья, пошитого из вишневого бархатистого материала, название которого мне неизвестно — я вообще в модах не сильна. Платье было простое, но смотрелось великолепно. То же самое можно было сказать и о рини Фенн — она тоже смотрелась великолепно. Эти кожа, глаза, губы, волосы… Из холмов она вернулась еще более прекрасной, чем была.
Я даже не могла завидовать, только восхищалась. Вот кто бы смог заставить померкнуть красавиц-сидхе… Наверняка благие с большой неохотой отпустили Вайолет домой.
— Знаю, о чем вы думаете, — горько сказала красавица. — Как такая женщина, как я, могла вернуться в этот заурядный мир?
Весьма нескромная фраза, даже тщеславная, но ей позволительно говорить такое.
— Вы не могли не вернуться.
— Рини Кинберг… Магари — могу я называть вас так?
— Да.
— И вы называйте меня Вайолет, ведь мы с вами сестры — потому что поставлены в одинаковое положение. Нам обеим пришлось вернуться. Мы обе этого не хотели. Нет, не спорьте! Невозможно побывать в холмах и не заболеть. Я больна, Магари. Я всего неделю дома, и уже чахну, усыхаю, мне тошно…
— Мне тоже. Это пройдет. Так бывает со всеми вернувшимися. Это тоска по холмам.
— Я тоже фейриолог, — грустно улыбнулась Вайолет, — и знаю, что такое тоска по холмам, не тратьте на меня слова утешения, не отправляйте к врачам. Давайте говорить начистоту: тоска по холмам это нормальное явление. Любой адекватный человек, побывавший в холмах, будет страдать, оказавшись в нашем мире. Вы были у неблагих, но даже у неблагих лучше, чем в нашем мире, не так ли?
— Это дело вкуса.
— Вы хорошо спите, Магари? — протянула Вайолет, присматриваясь к моему лицу, ища на нем признаки болезни.
