— Но до Эшфорда еще мили и мили пути. Мы ведь только что вышли из Мейдстона! — захныкала Мод, потом, заметив улыбку Миранды, умолкла. — Нехорошо дразниться.
— Ты говоришь так только потому, что не привыкла ходить пешком, — заметила Миранда, перелезая через изгородь на проселочную дорогу.
— Вот именно, — сказала Мод. — Я ведь никогда не бродяжничала, как ты. Мне тяжело.
— Хорошо, подождем здесь и попросим первого же возчика подвезти нас, — сказала Миранда.
— Почему бы нам не отправиться в гостиницу и не нанять двуколку или хоть какую-нибудь повозку? Тогда мы смогли бы передвигаться значительно быстрее. Это лучше, чем просить кого попало подвезти нас. Ведь деньги есть.
Миранда нахмурилась. Как объяснить Мод, что она вовсе не спешит в Фолкстон? Ей и себе-то самой было трудно признаться в этом.
— Я люблю путешествовать не спеша, — протянула она. — Есть особая прелесть в том, что не знаешь, кто и куда сможет тебя подвезти дальше. Или кого встретишь на дороге.
Мод не ответила, она только бросила на сестру быстрый проницательный взгляд.
— После того как мы найдем твою семью и объясним им все, ты можешь вернуться со мной в Лондон.
— Я не гожусь для такой жизни, — ответила Миранда, выходя на середину дороги и начиная яростно размахивать руками, чтобы привлечь внимание человека, правящего фургоном, груженным сеном. — Это все сходило, пока длилось недолго и пока было похоже на игру. Но теперь, когда ты собралась выйти замуж за Генриха… — Она не закончила фразу, потому что ей надо было окликнуть возчика. — Можете немного подвезти нас по дороге в Эшфорд, сэр?
— Да, миль пять нам будет по пути, — приветливо ответил человек, делая знак, чтобы девушки забирались в фургон. — Прыгайте!
— Благодарю вас, сэр. — Миранда ловко прыгнула в фургон и, перегнувшись через бортик, протянула руку Мод. Чип не замедлил присоединиться к ним. Возчик уставился на обезьянку, потом пожал плечами, натянул вожжи, и лошади тронулись.
— Я не говорила, что готова выйти замуж за короля, — объявила Мод, когда девушки уютно расположились на сене. — Ведь есть еще вопрос религии. Напоминаю тебе на всякий случай, если ты об этом забыла.
— Какая разница для Бога, — заметила Миранда. — Мне кажется, что все это чепуха.
В ушах Мод эти слова были столь вопиющей ересью, что она обиженно замолчала. Она опустилась на сено, зная по опыту, что лучше устроиться поудобнее, потому что иначе после дня езды по ухабистой дороге все ее тело будет болеть и покроется синяками.
— Ради такой чепухи, — сказала она наконец, — люди жертвовали своей жизнью. И наша мать погибла из-за веры.
Девушка вытащила из кармана браслет-змейку. На ее руке браслет привлекал слишком большое внимание, а это было крайне нежелательно, раз уж они путешествовали совсем без сопровождения. Она подняла браслет, и солнечные лучи упали на него.
— Красивый, — сказала Мод, — но в нем есть что-то мрачное. Может быть, оттого, что он видел столько крови и зла. Ты думаешь, это мои фантазии?
Миранда кивнула и протянула руку к браслету. Мод положила его ей на ладонь. Конечно, все это были фантазии Мод, но она не могла отрицать, что при виде браслета у нее бежали мурашки по спине.
Миранда обвела кончиком пальца очертания фигуры лебедя, думая о своей матери, о ее страшной смерти и обо всем, к чему привело это убийство.
Она почувствовала, что глаза ее защипало, и постаралась сдержать слезы. Если бы не было той ужасной ночи, она никогда не оказалась бы в таком странном и отчаянном положении, как теперь. Теперь она будто плыла без руля и без ветрил в открытом море. Она больше непригодна к той жизни, которой жила всегда, и не может войти в другую, которую могла бы вести по праву рождения…
Потому что ее предал человек, которого она полюбила. Она отдала ему свое сердце и душу, и эти дары он выбросил, как щепотку пыли, смел, как мусор, потому что не знал цены любви.
Миранда не могла вернуться в Лондон, потому что не хотела еще раз встретиться с графом Харкортом. Она сжала браслет в руке, стараясь не расплакаться. Ей казалось, что она сейчас задохнется от горя.
Мод положила руку поверх руки сестры. Ничего другого она придумать не могла, пока Миранда не поделилась с ней своим горем.
— Боже милосердный! — Мама Гертруда вскинула руки в крайнем изумлении. Несколько белых перьев, украшавших ее сложную прическу, весьма удачно сочетались со скромным серым кружевным капором, который был на ней. Без своих золотистых перьев она казалась даже меньше ростом.
Чип прыгнул ей на плечо и обхватил своими тощими лапками ее шею, а она с отсутствующим видом похлопывала его по спинке.
— Во имя всего… святого… откуда вы обе появились? Этот лорд Аркорт сказал, что ты, Миранда, останешься с ним.
— Надеюсь, его сиятельство не захочет получить обратно свои золотые?
— О! Заткни свою пасть, Джебидайя! — вмешалась Гертруда, ее и без того красное лицо раскраснелось еще сильнее. — Не обращай внимания на Джебидайю, моя дорогая. Лорд Аркорт сказал, что для тебя так будет лучше… Он так и заявил: «Для нее лучше…»
Она умолкла, сбившись и не зная, что говорить.
— Лучше? — спросила Мод. — Почему?
Она поднялась, затем ничуть не смущаясь, села на парапет фолкстонской набережной и принялась стряхивать приставшие к юбке репьи. Последний фургон, в котором они доехали от Эшфорда до Фолкстона, перевозил овечью шерсть, а в ней было полно репьев.
— Потому как, — заявил Люк, — вы и Миранда — сестры.
— А, — вздохнула Мод, — это!
Она подняла лицо к солнцу, закрыла глаза и позволила горячим лучам нежно ласкать свои щеки. Послышался возбужденный голосок Робби, не выпускавшего из объятий Миранду.
Миранда рассмеялась, и Мод тотчас же открыла глаза. Вчера и сегодня ее сестра была очень тихой и молчаливой. Она больше не плакала, но и не улыбалась. Она казалась погруженной в свои мысли. Но теперь Миранда с радостью улыбалась грязному малышу, которого держала на руках и целовала в худую щечку.
— Ты больше не уйдешь, Миранда? — Робби вцепился в нее крепко-крепко. — Ты не уйдешь!
— Нет, Робби, — сказала она нежно.
Они были ее семьей — на радость или на горе, по она принадлежала им, а они ей.
— А как же насчет пятидесяти золотых? — не унимался Джебидайя.
— Черт бы тебя побрал, Джебидайя, неужели ты можешь только об одном думать? — с отвращением заметил Рауль. — Давай-ка послушаем, что нам расскажут девочки.
— Все очень просто… — начала Миранда.
— Не так просто, как ты думаешь, — послышался голос из-за ее спины.
Все глаза обратились к графу Харкорту, стоявшему в каких-нибудь нескольких футах от них.
