8 (21) января румынская армия начала полномасштабное наступление в Бессарабии. Румынское командование утверждало, что пришло по приглашению Сфатул Цэрий навести порядок. Сфатул Цэрий официально отрицал, что пригласил румын, хотя часть его деятелей бежала в сторону Прута. По версии И. Инкульца, просьбы навести порядок направлялись генералу Щербачеву как представителю России (хотя Щербачев формально командовал и румынами).
Остатки Сфатул Цэрий, без левого крыла и без наиболее прорумынских деятелей, в это время изредка собирались, но приходили не многие. В любой момент «охвостье» Сфатул Цэрий могло быть арестовано ВРК. И. Инкулец выехал навстречу румынским войскам.
13 (26) января СНК разорвал отношения с Румынией, дипломаты были высланы, а золотой фонд Румынии перешел в руки советской власти – вплоть до свержения румынской олигархии. В этот день румыны вошли в Кишинев и формально восстановили власть Сфатул Цэрий. Теперь в нем резко усилилось прорумынское крыло, которое атаковало Инкульца и Ерхана за сотрудничество с Советом и антирумынские выступления. Инкулец, впрочем, приветствовал «румынско-украинские войска» (имея в виду также присланных Щербачевым гайдамаков).[729] 16 (29) января было создано новое правительство во главе с Д. Чугуряну, которому предстояло руководить страной в условиях румынской оккупации.
Румынское командование разогнало проходивший в Кишиневе губернский крестьянский съезд и расстреляло членов его президиума, некоторые из которых одновременно были и депутатами Сфатул Цэрий. 15 января Сфатул Цэрий провел торжественное заседание в честь приема румынского генерала Е. Броштяну.
В ночь на 24 января Сфатул Цэрий по примеру УНР провозгласил независимость Молдавской демократической республики. Отделение от России стало важным шагом к переходу Бессарабии под контроль Румынии.
Сторонники Советской власти и сохранения Молдавии в составе России отступили в Бендеры. Здесь был создан Революционный комитет спасения Молдавской республики. 21–22 января румыны взяли Измаил, где базировалась Дунайская флотилия. В дельте Дуная развернулись бои между румынскими и российскими кораблями вокруг Вилково, которое до февраля обороняли матросы под командованием прибывшего из Петрограда А. Железнякова.
Взяв Бендеры 7 февраля, румынские войска провели расстрелы захваченных защитников города. В феврале шли бои между советскими и румынскими войсками на Днестре. После взятия Киева советскими войсками они двинулись в сторону Молдавии, что усилило красный фронт на Днестре. 13 (26) февраля перешедшие Днестр румынские войска были разбиты войсками М. Муравьева и П. Егорова у Рыбницы и Слободки и ретировались за реку. Красные стали создавать плацдармы за Днестром, что не сулило румынской армии ничего хорошего. Однако в это время началось широкомасштабное наступление австро-германских войск, изменившее положение в регионе. Румынское руководство вынуждено было согласиться с австро-германским ультиматумом и 5 марта подписать мир.
Пока ситуация оставалась неясной, чтобы обеспечить тылы на случай возобновления войны с Германией и Австро-Венгрией, Румыния пошла на компромисс с Советской Россией. 5–9 марта было подписано соглашение, в соответствии с которым Румыния обязалась вывести войска из Бессарабии в течение двух месяцев. Однако в условиях австро-германского наступления на Украине, которую оставили советские войска, Румыния не стала выполнять соглашение. Более того, румыны захватили Белгород-Днестровский. Начались консультации лидеров Сфатул Цэрий И. Инкульца и Д. Чугуряну в Яссах об объединении Бессарабии с Румынией.
27 марта (9 апреля) 1918 г. Сфатул Цэрий проголосовал за объединение Бессарабии с Румынией. Голосование проводилось под давлением румынского командования, здание Сфатул Цэрий было окружено румынскими войсками. Представитель крестьянской фракции В. Цыганко и представитель Русской культурной лиги А. Грекулов заявили, что вопрос объединения можно решить только на референдуме. Голосование было поименным, и румынские представители могли следить, кто как голосует. Из числившихся 138 членов решение поддержали 86.[730]
Первоначально Бессарабия была включена в состав Румынии как автономная часть. Но 26 ноября остатки Сфатул Цэрий (45 из 125) под давлением румынских властей проголосовали за отмену автономии. Советская Россия и затем СССР не признавали этих актов.
Вторжение Румынии и аннексия Молдавии стали началом военной интервенции в ходе революции. Пока интервенция была локальной.
Расслоение стратегии
В день Учредительного собрания, 5(18) января 1918 г., германский генерал Гофман предъявил советской делегации карту, на которой была начерчена линия немецкой сферы влияния, почти совпадающая с линией фронта. К западу от нее Германия сама позаботится о «самоопределении» Польши, Литвы и Курляндии.
Троцкий взял тайм-аут. В партиях большевиков и левых эсеров развернулась жаркая дискуссия: что делать? Значительная часть как большевиков, так и левых эсеров считала капитуляцию перед немцами неприемлемой (так думали и представители других партий).
Немецкий ультиматум уязвлял и патриотические чувства населения России, и принципы революционеров. Его принятие ими означало поражение мирового масштаба, так как капитуляция подразумевала предательство германских левых и предоставляла Германии дополнительные ресурсы для укрепления реакционного милитаристского режима.
В партии большевиков наиболее радикально против «похабного» мира с империалистами выступали левые коммунисты во главе с Н. Бухариным. В историографии принято критиковать их за экстремизм. Типичное объяснение позиции «левых коммунистов» тем, что они «не вышли из состояния книжного, кружкового доктринерства»,[731] весьма поверхностно. Левые коммунисты как раз плыли по течению массовых настроений, не ограниченных рамками кружков и доктрин.
8 (21) января на совещании ЦК с партийными работниками В. Ленин решился бросить вызов этим массовым настроениям и зачитал «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира». В тезисах с таким шокирующим названием Ленин предложил принять немецкий ультиматум. Он считал, что большевистские отряды и разлагающаяся старая армия не смогут оказать успешного сопротивления немецкому наступлению.
В отношении устойчивости фронта Ленин был прав. В. Солский вспоминал: «Все были почему-то уверены, что война кончена, осталось подписать мирный договор, что являлось чистой формальностью. Никто не думал о немецкой армии, находившейся на расстоянии всего ста километров от Минска».[732] Правда, в штабе фронта обсуждался план превентивного отхода хоть сколько-то боеспособных частей на Березину, но после обсуждения в конце января от него отказались.[733] В отчете Западного фронта ситуация описывалась таким образом: «Весь декабрь 1917 г. знаменовал собою надвигающийся голод на фронте, усталость войсковых частей, самовольный уход некоторых из них с позиций в тыл, сильное разрежение фронта и вообще усиленную демобилизацию». Происходил падеж лошадей от некормежки. Часть их раздали крестьянам. Имущество пытались вывозить в тыл, но половину вывезти так и не смогли из-за отсутствия транспорта. На Западном фронте осталось 250 тыс. солдат обслуживающего персонала и только 70 тыс. строевых.[734]
