Это заявление с восторгом встретили не только арабы, но и повсюду в развивающихся странах. Насер нанес удар по империалистической системе, ведь Суэцкий канал являлся одним из позорнейших символов колониальной эксплуатации.
Поступок Насера заставил Запад запаниковать. Послевоенный распад Британской империи, быть может, и уменьшил значение Суэцкого канала как основного пути из Индии и Юго-Восточной Азии в Европу, но к 1950-м годам по этому маршруту поставлялись две трети нефтяных запасов Великобритании и существенная часть запасов Франции. Такая угроза экономике вывела из себя британского премьер-министра сэра Энтони Идена. Будучи министром иностранных дел прежнего кабинета, он вел переговоры об условиях ухода британцев из зоны канала, а потому заявил, что Насер его предал, и сравнил национализацию канала с оккупацией Гитлером Рейнской зоны. Более того, Иден утверждал, что Насер постоянно подрывает британское влияние на Ближнем Востоке, следовательно, политика умиротворения себя не оправдывает; необходимо дать твердый и решительный отпор, причем незамедлительно.
Франция тоже возмутилась, и не только потому, что национализация уничтожала управляемую французами, со штаб-квартирой в Париже, Компанию Суэцкого канала (хотя Насер пообещал акционерам компенсацию). Как и британцы, французы рассматривали Насера как источник всех неприятностей в регионе, считали его покровителем алжирских повстанцев, с оружием в руках добивавшихся независимости от Франции. Раздражение израильтян вызывали поставки оружия через Чехословакию; Бен Гурион хотел нанести удар прежде, чем Египет модернизирует армию, покончить заодно с фидаинами и прорвать блокаду Тиранского пролива, не позволявшую израильским кораблям входить в Красное море.
На конференциях в Лондоне и Нью-Йорке предпринимались попытки ввести международное управление Суэцким каналом, но, вопреки предсказаниям западных аналитиков, Египет эффективно справлялся с управлением, и Насер не видел оснований соглашаться. Великобритания и Франция готовились к войне и обсуждали с Бен Гурионом тайный план израильского вторжения, которое послужило бы предлогом для введения европейских войск.
29 октября 1956 года израильские солдаты пересекли границу на Синае, а десантники высадились в стратегически важном пункте Митла. На следующий день Великобритания и Франция предъявили ультиматум Египту и Израилю, требуя эвакуировать десятимильную зону по обеим сторонам Суэцкого канала. Когда Насер отказался, европейская авиация с воздуха уничтожила аэродромы египетских ВВС.
5 ноября французские и британские войска высадились в Порт-Саиде и захватили город после артобстрела с моря и бомбардировки с воздуха, а потом двинулись на юг вдоль канала.
Однако буквально на следующий день в ООН поднялась буря негодования, и Великобритания с Францией согласились на прекращение огня, не рискуя дальше раздражать мировое сообщество. Недальновидность их политики стала вполне очевидной: египетский народ не восстал против Насера, как они надеялись, сплотился вокруг президента (в немалой степени — из-за вмешательства Израиля), даже соперничающие сверхдержавы выразили осуждение. Советский Союз пригрозил использовать «все виды современного оружия массового поражения» против агрессоров, а Соединенные Штаты посулили экономические и политические санкции. Великобритании пришлось отступить. ООН направила в регион миротворческие силы, британцы и французы вывели войска 22 декабря. Израильтяне ушли с Синая в марте 1957 года.
Последствия кризиса
Египетская армия потерпела поражение, но страна вышла из Суэцкого кризиса победителем, поскольку выдержал агрессию трех иностранных государств и добилась полного контроля над каналом. Великобритания и Франция оказались униженными, их влияние на Ближнем Востоке было сильно подорвано.
Всю французскую и британскую собственность в Египте конфисковали, банки национализировали, школы закрыли, иностранных специалистов выслали, почти все предприятия, принадлежавшие иностранцам, перешли к государству. Запад ответил экономической блокадой, которая лишь укрепила торговые связи Египта с СССР.
Тысячи граждан Франции и Великобритании были высланы из страны или уехали сами, за ними последовали другие «иноземцы» — греки, итальянцы, мальтийцы, левантинцы, семьи которых жили в Египте десятилетиями; все эти люди не видели для себя будущего в Египте. Эти годы стали водоразделом между прошлым и настоящим для египетских евреев, которым пришлось эмигрировать, хотя многие из них были антисионистами. Через несколько лет в Египте почти не осталось европейцев и евреев, и знаменитый космополитизм, пропитавший жизнь таких городов, как Александрия, исчез. Насер же, покончив с засильем иностранцев, приступил к «египтизации» экономики и общества, о чем только мечтал его идейный предшественник Ураби.
Иден, сломленный исходом кризиса, сослался на резкое ухудшение здоровья и ушел в отставку в январе 1957 года. А его злой гений Насер достиг пика популярности среди арабов, которые прославляли его как нового Саладина, объединителя арабской нации, победителя сионистов — крестоносцев наших дней. Но ожидания славного арабского будущего не были подкреплены экономическими и политическими реалиями времени. Насер понял это слишком поздно, только после того, как довел экономику страны почти до банкротства и втянул Египет в катастрофическую войну.
Упадок политики Насера
Забота Насера о простых людях и бескомпромиссная политика по отношению к Западу сделали египетского президента очень популярным среди арабов. Однако энтузиазм народа не разделяли многие арабские лидеры, большинство которых в глубине души оставались консерваторами и немало потеряли от революции в Египте. Их не меньше, чем США, тревожила крепнущая дружба Насера с СССР, который укрепил свои позиции в арабском мире после Суэцкого кризиса, а потом предложил финансовую и техническую помощь в строительстве Асуанской плотины. Насер не был коммунистом, но США стремились его изолировать и поддерживали прозападных деятелей в соответствии с «доктриной Эйзенхауэра» от января 1957 года — программой финансовой и военной помощи ближневосточным странам, которые готовы сопротивляться «международному коммунизму».
Объединенная арабская республика: эксперимент арабского единства
Американцев особенно беспокоила Сирия, которая, на их взгляд, превращалась в сателлита СССР после прихода к власти социалистической партии Баас в начале 1957 года. Опасения, надо сказать, были необоснованными: Баас выступала за идею арабского единства и вовсе не собиралась солидаризоваться с Советским Союзом (равно как и с Западом). Напротив, баасисты боролись с коммунистической пропагандой в своем государстве.
Не желая попасть под перекрестный огонь, Баас обратилась к Насеру, предлагая политический союз с Египтом, каковой являлся первым шагом к созданию единого, универсального арабского государства. Насер сознавал, какие затруднения способно вызвать объединение двух социально разнородных и не имеющих общей границы стран, но единство было естественным следствием арабского национализма, и он не смог сопротивляться. 1 февраля 1958 года Египет и Сирия объединились под руководством Насера — новое государство назвали Объединенной Арабской Республикой (ОАР). Йемен присоединился к ОАР в марте того же года.
