Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 204
B. Брюсов следил издали, как вздувались мыльные пузыри, талантливые или бездарные копии «Скорпиона». Этой осенью мы познакомились ближе.
Меня стали неудержимо манить «спиритические тупики». Прочитав немало спиритических и теософских книг, я хорошо знала, придерживаясь конечно круга принятых идей, к каким отрицательным последствиям ведет бесцельное проковыривание дырок в занавесе, отделяющем потусторонний мир. Прежде всего, конечно, обострится неврастения, а за этим — шепоты, шорохи; налетит всякая нечисть, задует противный потусторонний сквозняк и прочее и прочее…
Но неудавшееся преображение жизни оставалось в душе зияющей дырой. Если не удалось преобразить, может быть уже исказить-то удастся, думала я злорадно.
C. Кречетов весьма интересовался спиритизмом и его терминами жонглировал в гостиных очень искусно. У нас еще при аргонавтах, и словно в пику им, собирался раз в неделю небольшой и замкнутый кружок…
В. Брюсов о наших сеансах знал, но как будто ими не интересовался. Однажды, когда С. Кречетов заменял своего брата (нотариуса) в конторе на Варварке, я пошла к нему зачем-то днем. Был обеденный перерыв. Я поднялась наверх в квартиру и поразилась чуть не до столбняка: за чайным столом в мирной беседе с С. Кречетовым сидел В. Брюсов, простой, добродушный, какой-то домашний, новый мне, невиданный, ну, просто невозможный. Навстречу поднялся с пленительной улыбкой:
— Вот и деловым человеком стал, Нина Ивановна. Пришел к Сергею Алексеевичу совершать нотариальный акт.
— Да?
С. Кречетова вызвали.
— Отчего Вы такая печальная? Нет, не печальная, — трагическая… Донна Анна Вы…
Смеялся ли он, что ли? Великая честь быть донной Анной!
Этот разговор на странную тему прервал приход С. Кречетова. Ему было нужно возвращаться в контору. Извинился, предложил нам остаться посидеть.
Но «посидеть» с Брюсовым мне было как-то страшно и неприятно.
— Выйдем вместе? — спросил он.
И в первый раз по-настоящему увидала я его улыбку, прекрасную, лучезарную, меняющую все лицо.
Вышли на Варварку. И хотелось сказать:
— Вам куда, Валерий Яковлевич, направо? А я налево!
Но В. Брюсов, помахивая тросточкой шел рядом и не думал прощаться.
— Почему никогда не приглашаете на сеансы?
— Сеансы? Да могут ли они Вас интересовать?
— Очень! В Москве сейчас кроме вашего нет ни одного спиритического кружка.
— Тогда приходите.
Сказала, и все захолодело внутри. Пророчество А. Белого вспомнилось, да и сеансы-то… ни медиума, ни феноменов. Стыд один. Но светски повторила:
— Пожалуйста, приходите. Все будут счастливы Вас видеть, Валерий Яковлевич.
Мы шли по тротуару около Новых Рядов. Стоял пронзительно лазурный сентябрь, пахло яблоками из подвалов, на углу продавали последние астры с жесткими, словно жестяными, лепестками. Таким ли был прошлогодний сентябрь!
Точно угадав мою мысль, В. Брюсов сказал:
— Вот, к каждому углу привязано воспоминание. И как похожи они все!
— Ну, не все, — ответила я. — Извините, не все.
— Да? Значит у вас есть неизгладимое?
— У меня? Есть!
— А у меня пока нет. Я тоже хотел бы пережить что-то особенное, неизгладимое, чтобы…
Но я перебила:
— Вам в «Скорпион», конечно? До свидания.
На углу Тверской оглянулась. Чертя тросточкой по тротуару, он стоял и смотрел мне вслед. С. Кречетов переполошился:
— Брюсов придет? А у нас ни медиума, ни феноменов!
Устройте. Чего стоит…
Люди собрались с торжественными лицами. Честь-то, честь-то какая! Научный характер будет, конечно, носить сеанс, если и без медиума, то с оракулом.
Но ошиблись. Простой, домашний, какой-то уютный, появился среди нас В. Брюсов, и к тому же не в сюртуке, а в сером пиджаке. Уютно уселся за чайным столом, говорил о спиритизме в тоне популярных брошюр, давая советы, ободряя потерявших мужество. Настал момент сеанса. Выдвинули столик, спустили занавесы, заткнули все щелки от уличного света, погасили огонь, встали цепью. Тьма.
Я знаю и люблю ее. И странно, для меня она никогда не бывает абсолютной, даже в черных альпийских туннелях. Наплывает белый рассеянный туман, виснут белые инеем сверкающие нити, леопардова шкура раскинулась по потолку, пятнистая, противная. Стены упали, открылись черные бездонные провалы под ногами, входы в бесконечные лабиринты, без контуров, без отсветов, без теней.
Все противоречит самым элементарным физическим законам, а потому сладостно страшно и хочется это длить, как в последней еще сознательной стадии какого-то наркоза, когда не отличаешь видения от яви.
Жизнь, погруженная в эти волны, легка, как пушинка, обескровлена, смешна. Что такое «аргонавты»? Замысловатые знаки препинания во вселенной вместе со своим «лжепророком» А. Белым. Что такое скорбь моя? Черная капля в мировом кубке.
Рука то горит, то стынет, словно в лютый мороз. Наваждение это, что ли? Я не хочу его. Я хочу владеть собою всегда, даже в час смерти, — говорю я себе, — не хочу наваждений!
— Опять Вы размыкаете цепь, — шепчет В. Брюсов
Глаза участников конфузливо моргали, когда зажгли люстру
— Это ровно ничего не значит, — утешал В. Брюсов, — для получения феноменов необходимо коллективное напряжение воли. Очевидно, сегодня чья-то противодействовала, здешняя ли, потусторонняя ли, — не знаю.
«Моя! Моя!» — злорадно подумала я.
После сеанса и ужина С. Кречетов в приятном настроении учитывал выгоды от неожиданного сближения на спиритической почве с В. Брюсовым.
— Может быть, теперь грызть меня меньше будет? Как ты думаешь. А?
Я этого не думала…
Через дня два-три В. Брюсов позвонил по телефону:
— Когда же у Вас предполагается сеанс?
Объяснила, что сеанса не будет, что мы едем в «непокойный дом» расследовать обстоятельно на месте феномены. Стилистически заинтересовался В. Брюсов.
— Ах, я сам давно жду такого случая. Вы возьмете меня с собою, а? А Вы все в трауре, Донна Анна?
Сурово и отчетливо проговорила я в трубку:
— К Вашим услугам, Валерий Яковлевич. Будем Вас ждать, чтобы ехать на поезд.
В вагоне терзало нелепое сочетание людей, искусственное производство разговоров и ничем не мотивированное присутствие В. Я. Часов в б, в глубоких сумерках вышли мы из вагона. Ждали экипажи: коляска парой и тряский тарантас, заваленный сеном…
Поехали. Начала разговора — и десятой части его не помню, — весь в полунамеках, как в моде было тогда говорить. Но, видно, Брюсов был отлично осведомлен о крушении «Элевзинского храма».
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 204
