Дин
Томми сидел за белым пластиковым столиком перед пабом «Альянс». В одной руке он держал пинтовую кружку пива, в другой – мобильный телефон. Когда он увидел Дина, идущего к пабу, то поспешно завершил разговор и выключил телефон.
– Ну как, все в порядке? – Томми начал вставать, но потом передумал.
Дин пожал плечами и улыбнулся.
– Пожалуй, да, – сказал он. – Хочешь выпить?
– Нет. – Томми указал на полную кружку: – Я в полном ажуре.
Дин принес к столику кружку из бара и уселся напротив кузена. Он пришел прямо с поезда и был в одежде, которую носил уже два дня и одну ночь. Он чувствовал себя грязным и потным.
– Как оно прошло? – спросил Томми, глядя на него поверх кружки.
– Он умер, – сказал Дин.
– Ты шутишь? – Томми округлил глаза.
Дин снова пожал плечами:
– Нет. Скончался сегодня утром.
– Что, у тебя на глазах?
– Да. Он очнулся, когда мы пришли в субботу, разговаривал и все такое. Это было круто. Потом его подруга отвезла нас к нему на квартиру, и мы там переночевали. Вернулись сегодня утром, и было уже ясно, что он не жилец. Буквально через час после нашего приезда он испустил дух.
– Вот дерьмо, – пробормотал Томми.
– Ну да. – Дин вытянул ноги под столом и вздохнул.
– Ну, и как он выглядел?
Дин прищурился и пожевал верхнюю губу.
– Он был реально болен.
– Да нет, я о том, как он выглядел.
– Ну, он выглядел отвратительно, но там был его брат, а они близнецы, так что я, типа, видел, как он выглядел, когда был в норме.
– А на кого похож тот близнец?
– Немного на меня. Немного на Лидию. Немного на Робин… это другая сестра. И очень похож на ребенка…
– На твоего ребенка?
– Да, на моего ребенка. – Дин улыбнулся, а потом беззвучно рассмеялся каким-то своим мыслям.
– Что? – Томми вопросительно взглянул на него.
– Ничего, – с улыбкой ответил Дин. – Ничего особенного.
– И что теперь будет?
– Черт его знает. Будут похороны, вероятно, на следующей неделе. Я пойду. Потом не знаю. Думаю, останусь на связи с ними. С девушками, с его братом, даже его подруга оказалась вроде как славной женщиной… И я решил кое-что еще. Насчет моей дочери, Айседоры. Я хочу заняться ею. Может, буду иногда оставаться с ней, брать ее на прогулки. Потому что, знаешь ли, в один прекрасный день, когда я буду готов, я собираюсь стать ей настоящим отцом. Может, немного подучусь, получу работу, обзаведусь квартирой, а потом она переедет и будет жить со мной. Лидия говорит, что поможет, а другая сестра, Робин, просто без ума от мысли, что у нее есть маленькая племянница.
Томми одобрительно кивнул, продемонстрировав свои невысказанные соображения по этому вопросу.
– Вдруг появилось столько новых людей, причем хороших людей. Это…
Дину хотелось широко улыбнуться и воскликнуть: «Это потрясающе! Я обнаружил целый новый мир и стал частью этого мира! Это что-то вроде племени, и теперь у меня есть классные сестры и клевый французский дядюшка, как будто я вступил в какой-то эксклюзивный клуб и сразу стал VIP-членом!» Но он ничего не сказал, потому что его отец умер, и было неуместно проявлять такую бурную радость. Но Дин был рад, он был счастлив больше, чем когда-либо раньше.
Он почувствовал это сегодня утром, сразу же после того, как его отец издал тот жуткий последний вздох и тихо выдохнул свою жизнь. Они собрались вокруг, как часовые, и брат Дэниэла причитал и восклицал что-то по-французски, а его подруга щебетала, как потерявшийся птенец. Но Дин и его сестры просто стояли и смотрели.
– Это оно? – прошептал он Лидии.
Она коротко кивнула и сжала его руку. Робин нервно огляделась по сторонам.
– Бог ты мой, – тихо сказала она, а потом тоже заплакала.
Он не помнил, сколько времени они там простояли. Мэгги возилась с волосами Дэниэла. Его брат опустил ему веки. После этого они покинули комнату. Они вышли наружу и встали рядом с прудом, полным золотистых рыбок, и все трое обнялись, не говоря ни слова. Тогда Дин ощутил это – потрясающую реальность их единства. В их объятии заключались невысказанные слова веры и доверия. В их объятии заключалось будущее.
Солнце над головой зашло в плотную пелену облаков. Дин переплел пальцы на животе и впервые в жизни задумался о мироздании. Он думал о бесконечной пустой черноте и о крошечной, залитой солнечным светом пылинке земли, на которой копошился ошеломительный рой человечества – миллиарды людей, миллиарды жизней. Дин очень долго считал себя ничтожной пылинкой. Но теперь казалось, будто гигантская рука с колоссальным увеличительным стеклом протянулась к нему через космос и показала ему, кто он такой на самом деле.
