Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Он продолжал стоять на месте, взгляд снова стал серьёзным, а Маша боялась разорвать зрительный контакт. Казалось, что именно в эту секунду Димка пытается что-то рассмотреть в ней. Он руки поднял, пригладил её волосы, забрал их в импровизированный хвост у неё на затылке, и продолжал смотреть Маше в лицо. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Димка наклонился к ней и коснулся губами её губ. Затем потёрся щекой, и тогда уже согласился:
- Пойдём. Кстати, как у молодых семейная жизнь? – спросил он для того, чтобы разрядить обстановку.
Маша ответила, поддержав его лёгкий тон:
- Они смотрят телевизор.
Харламов негромко хохотнул.
- Я не удивлён.
- Зато предвзят.
Он коснулся пальцем кончика её носа.
- Ты об этом ещё ничего не знаешь, детка.
- Зато я знаю тебя. И никогда не поверю, что ты смотрел телевизор.
Харламов обошёл широкую кровать, снял футболку и устало потянулся.
- Не смотрел, - сознался он. – Меня и дома-то не было.
Маша ждала его, устроившись на постели.
- Ты был молодой, голодный юрист, Димочка. Сейчас ты другой.
Он ухмыльнулся.
- Правда? Ты так считаешь?
- Я в этом уверена.
Дима глянул на неё с высоты своего роста, взгляд прогулялся по женскому телу под лёгкой комбинацией. А вот тон был проницательный.
- Машка, ты замуж хочешь?
Она совершенно спокойно покачала головой.
- Нет. Я хочу, чтобы ты захотел взять меня в жёны. По-другому мне не надо.
- А, то есть, я могу жить спокойно?
- Если тебе совесть позволит.
Харламов засмеялся. Засмеялся легко, без всякой подозрительности и напряжённости. Откинул одеяло и лёг. Руку к ней протянул, и Маша придвинулась, устроив голову у него на груди. Димка не мог видеть её лица, и поэтому она закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом. Пальцы легко пробежали по его животу. Его же рука была куда более настойчивой и проворной. Харламов гладил её по бедру, по животу, но он молчал, и, кажется, снова впал в задумчивость. Маша решила, что задумался о делах семейных, но Дима вдруг сказал:
- Я никогда не уживался с женщинами.
Маша глаза открыла, стала смотреть в темноту. Выдержала паузу, после чего решила перепуганного мужчину успокоить:
- Ты просто никогда не жил со мной.
Дима хохотнул.
- Это точно. С тобой я не жил.
Маша повернулась к нему лицом.
- А хочешь?
Дима ответил не сразу, убрал с её лба волосы, погладил. И, конечно же, прямого ответа так и не дал, вместо этого сказал:
- Твоя мама печёт вкусные пироги.
Маша только головой качнула и пожаловалась со смешком:
- Трус.
- Я не трус, - возмутился Харламов. Но Маша уже отодвинулась от него, продолжая посмеиваться, и забралась под одеяло. Он тут же потянулся к ней, обнял. И повторил: - Я не трус. Просто знаю, что я могу тебя сильно разочаровать. А разочаровывать таких милых, красивых девочек весьма паршиво.
- Сколько слов, Димочка. Целая оправдательная речь.
Он потёрся носом о её затылок.
- Что я знаю точно, так это то, что нам будет интересно.
Маша взяла его за руку и положила широкую ладонь себе на живот. Вздохнула.
- Знаю.
Не многим доводилось стать объектом интереса Дмитрия Харламова, Маша отчего-то была в этом уверена. И делом это было непростым, его интерес надлежало поддерживать и подогревать. Возможно, будь на его месте другой человек, другой мужчина, Маша сочла бы подобные усилия излишними, но Димка… она смотрела на него и понимала, что с каждым днём ей всё труднее оставаться трезвой в своих суждениях по отношению к нему. Он её завораживал и притягивал к себе. Но ей ещё многому предстояло научиться, например, отстаивать свою точку зрения, настаивать и даже упрямиться, а не сводить все доводы к одному: Дима наверняка знает лучше. Ведь то, что знает он, это его знания, его стезя и его комфортное существование, и подстроиться под него – это слишком просто. А Дмитрий Харламов простых путей не признавал.
К тому же, Маша была уверена, что ей ещё предстоит битва. Да, Димка это не Стас, не мамин сын, но то, что Анна Александровна относится к младшему брату с материнской заботой, и мечтает заполучить контроль и над его жизнью, а не только над жизнью сына, сомнению не подвергалось. И воспоминания в Машиной памяти были достаточно свежи. Она до сих пор помнила свои ощущения при том роковом разговоре с будущей свекровью, когда ей прямо дали понять, что она не относится к категории девушек, которых семья Тихоновых мечтает заполучить в качестве родственницы. И это было не столько обидно, сколько непонятно. Непонятно, что она должна сделать, чтобы Анна Александровна взглянула на неё иначе. Без тени снисходительности и недовольства.
Расставаясь со Стасом, Маша сумела убедить себя, что, возможно, испытание, которое устроила для них его мать, стало, своего рода, благом. Они со Стасом осознали, что не были готовы к браку и всевозможным жизненным трудностям. Но при этом отношение Анны Александровны, понимание того, что та её попросту невзлюбила, неважно по какой причине, Маша оправдать никак не могла. Желание Анны Александровны избавиться от неё было столь велико, что она не перед чем бы ни остановилась. Повезло, что дело закончилось брачным контрактом. Если бы Маша решила переступить через себя и всё-таки вышла за Стаса замуж, их семейная жизнь стала бы полноценным кошмаром. Сейчас она в этом не сомневалась. И больше всего ей не хотелось повторять сей опыт и даже попросту встречаться с Анной Александровной. И, скорее всего, не захочется ещё долго. Вот только выбора у неё не было. Потому что ей повезло влюбиться в ещё один объект заботы Анны Александровны. А Дима, как бы не настаивал на том, что он не Стас, что он взрослый, самостоятельный и старшая сестра его не контролирует, он ей этого попросту не позволит, он же не мальчик, от её настроения зависел. Именно от настроения и эмоционального состояния Анны Александровны. Маша ничего не могла сказать по поводу того, что Дима всячески пытался сестре угодить или соглашался с её доводами, как Стас, но если Анна Александровна была чем-то обеспокоена или недовольна, то и он спокойным оставаться не мог. Он всегда спешил на помощь. Между ними была тесная душевная связь, и Маша подозревала, что её снова обвинят в том, что она всеми силами пытается её разрушить.
- Дима, если она меня отравит, и я умру, ты станешь её защищать?
Харламов перестал жевать, взглянул на Машу поверх чашки с кофе. Утро было достаточно раннее, а они уже сидели на кухне, завтракали, обоим не спалось. Дима анализировал ситуацию, даже делал какие-то пометки в блокноте, а Маша сидела напротив него, не мешала, но на самом деле обдумывала своё незавидное положение, о котором Харламов, надо полагать, не особо волновался. И когда Маша задала ему этот дурацкий вопрос, он заставил его всерьёз удивиться.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
