— Нас поджарят и съедят, — проговорил Боливер с мрачной настойчивостью.
— Не скули, — осадила его Каде.
Боливер довел ее до белого каления, убеждая в том, что ей пора наконец что-то сделать. Теперь же, когда она придумала, как поступить, он стал осторожничать: типичная для фейри вздорность характера.
Коридор резко повернул и закончился лестницей, спускавшейся к просторному открытому двору, располагавшемуся в самой сердцевине цитадели. В портиках выстроились стражники с янтарными лицами — ленивые, но внимательные. Они держали в руках пики с золотыми наконечниками.
Здесь собрался, очевидно, почти весь Двор Благий.
Одежды озерных дев источали благовония и капли воды, подобные перламутру. Другие прекрасные дамы были облачены в одеяния из цветов, паутинок, усыпанных росой, серебристых прозрачных тканей или просто укрывались своими длинными волосами. Среди них были мужи той же эфирной красы, что и стражи, — в бархате, тонких кружевах и парче. То тут, то там над толпой мерцали крылья — нежные, как у бабочки, но куда более изысканно окрашенные. Яркий солнечный свет наполнял воздух блеском чар, так что он просто сиял сам по себе… Труппа веселых акробатов выделывала немыслимые для людей трюки, успевая при этом менять свое обличье.
Спустившись со ступенек, Каде направилась прямо в толпу.
Перед ней расступились. Здесь духи не прятали запах немытого тела, как бывает на балах у людей. Полинялое и грязное платье Каде, потрепанные кружева на нижней юбке, ботинки, сшитые для мальчишки-пажа, казались в этом обществе невероятно нелепыми, и она успела поймать на себе достаточное количество косых взглядов. Каде могла бы воспользоваться блестками, чтобы принять более презентабельное обличье, как поступали здесь некоторые. Однако она не нуждалась ни в чьих советах, чтобы понять: это будет ошибкой.
Титания возлежала на расстеленной на кушетке леопардовой шкуре под навесом из страусовых перьев — в прохладной тени. Невысокая, чуть ниже Каде, королева фейри была облачена в мантию, расшитую жемчугами и серебром; волосы ее напоминали золото — истинное золото, а лицо было прекраснее, чем у королевы Фалаисы, черты которой знали страх, заботы, тревогу. Словом, Титания являла собой идеал красоты — подобно изваянию богини, но Каде вдруг предпочла Фалаису при всей прихотливости ее нрава.
Королеве фейри прислуживали два эльфа-пажа в облике прекрасных мальчиков — один распоряжался кувшином с вином, другой держал опахало. На Каде они глядели с одинаковым выражением лукавой насмешки. Впрочем, у ног Титании сидел вполне обыкновенный мальчик с кожей шоколадного цвета и черными курчавыми волосами, не отводивший глаз от жонглеров.
Каде не стала кланяться Титании. В Фейре и сама она была королевой.
Титания обратила к ней сапфиры проницательных глаз. Серебряный кубок в руках ее снаружи отпотел капельками, и она задумчиво провела пальцем по его ободку.
— Оберона здесь нет, сестра моя, — прозвучали струнные переливы ее голоса, словно эолова арфа.
— Но здесь есть ты. — Еще несколько дней назад Каде ответила бы: я тебе не сестра; но теперь она не могла позволить себе дерзостей.
Титания рассмеялась:
— И зачем же ты пришла ко мне?
— Просить одолжения. — Каде поглядела на мальчишку и, встретив его любопытный взгляд, спросила: — Хочешь домой?
Все сборище фейри буквально безмолвно охнуло, мелодия оборвалась, и замерли акробаты.
Мальчишка улыбнулся и замотал головой.
— Нет, госпожа, — произнес он посреди общего молчания… Чуть хрипловатый голос его еще оставался детским.
Каде перевела взгляд на Титанию, которая улыбнулась ей.
— Я люблю его, — нежно сказала королева фейри.
— Самое грустное, — ответила Каде, — заключается в том, что, наверное, действительно так.
Титания раздраженно тряхнула золотыми волосами и опустила кубок на низкий яшмовый столик.
— Ты всегда портишь нам настроение, Каде.
— Это хорошо. — Она отступила на несколько шагов, чтобы не проявить своего нетерпения, чтобы Титания не поняла, насколько ценен для нее каждый миг, и заметила, как попятились от нее мелкие спрайты по краям толпы. Удивляться было нечему: подобной фигуре место скорее на поле битвы, над трупами павших… и чтобы ворон сидел на одном плече. Она оказалась права: не следовало наводить на себя лоск блеском чар, потворствуя их прихотям. В таком виде она больше похожа на саму себя: дикая, норовистая и причудливая даже среди этой компании.
Прогнув идеальные дужки бровей, Титания вздохнула, пряча свое настроение:
— Я терплю твои выходки лишь из-за привязанности к твоей матери.
Слова, и в них никакого чувства. Позаимствованы у кого-нибудь из людей. Каде улыбнулась, обратив взор к земле. Она не могла даже представить теперь, почему некогда боялась Мойры или Титании… она, начало жизни которой прошло в пикировках с Равенной, а уж та легко справилась бы с обеими королевами фейри, даже будь она слепой, глухой и хромой. Каде демонстративно произнесла:
— Я — королева Воздуха и Тьмы.
Титания приняла от пажа веер и сложила искусный предмет тонкими пальцами:
— Ты не знаешь, что это такое — быть королевой.
— Когда-нибудь пойму. — Каде улыбнулась. — Но ты останешься, какой была…
— Ну и что же мне делать?
— Порадуй меня.
Титания рассмеялась снова, на этот раз с искренним весельем. Жестом она отпустила обоих пажей, оставив при себе мальчишку.
— И чего же ты хочешь?
Каде ощутила, как напряжение оставило окружавшую ее толпу. Прозвучала чистая нотка арфы, акробаты вновь начали представление. Глаза мальчишки обратились в их сторону. Боливер был где-то неподалеку, она ощущала запах его табака.
— Во-первых, способность изменять облик.
— Ах! — Титания, конечно же, знала всякое движение Двора Неблагого, и она не стала спрашивать о причинах такого желания. — Лучше скажи, что еще тебе нужно, потому что этого я тебе дать не могу.
— Ты хочешь сказать — не хочу.
— Слова. Я не глупая и не могу наделить тебя столь большой силой.
Каде предвидела такой ответ.
— Но что, если я предложу тебе взамен нечто ценное?
Титания нахмурилась, обдумывая.
— Ты в отчаянии?
— Да. А когда я в отчаянии, я очень опасна.
Каде не намеревалась по-настоящему угрожать, на это у нее просто не было времени. Каде находилась в весьма невыгодном положении и знала это. Она могла надеяться только на блеф и жадность Титании.
— И что ты можешь предложить?
Каде ощутила себя на краю обрыва в шаге от пропасти. И, набрав воздуха в грудь, прыгнула со скалы:
