— На-азад, че-елове-ек!..
— Сергеев, быстро!.. Стоять, я сказал!..
— На сче-ет три-и — умре-ешь!..
— Все сдохнем!.. Два!..
— Бро-ось ору-ужи-ие!..
— Выйти из вибрации!..
— Не-ет…
— Два с половиной!..
Когда грянул звонок спутникового телефона на переборке, Павлу на миг показалось, что он уже выстрелил. Ни минуты не сомневаясь в своей решимости сделать это, он все-таки не собирался спускать курок именно на счет «три». Только если б меченосцы рванули вперед…
Сергеев, успевший сделать пару шагов назад, осторожно переложил лучемет в левую руку и потянулся к аппарату. Однако стюардесса его опередила. Девушка распахнула дверь переборки и, не глядя в салон, сразу сняла трубку.
— Рейс двенадцать-ноль-три, Москва—Бодайбо… Да… — Она отняла трубку от уха и подняла глаза. — Ой… А тут…
— Кого? — резко спросил Павел.
— Господина Головина… — Девушка протянула трубку Сергееву и добавила, неизвестно как оценив серьезность такого «игрушечного» — пластмассового и с лампочками — оружия: — Не стреляйте, пожалуйста…
— Сюда, — бросил Павел. — Медленно!
Она послушно, едва не на цыпочках приблизилась. Приложила трубку к его уху. А тот заставил себя не удивиться, услышав знакомый голос:
— Я, как всегда, недооценил тебя, Павел, — устало сообщил Градобор. — Думал, начнешь воевать уже на земле… Включи громкую связь.
— Громкую связь! — повторил Павел за гипербореем, и девушка послушно ткнула нужную кнопку. Услышав резкие, несомненно, приказные слова на незнакомом языке, она вздрогнула, но аппарат удержала. А воины, напротив, подчиняясь повелительному жесту командира, перестали вибрировать и как ни в чем не бывало принялись рассаживаться по местам. Марутта сел последним. С краю. Чтобы если что…
— Вот это правильно, — похвалил Павел. Убирать лучемет он не стал, но опустил оружие к бедру — все равно по самолету, на котором летишь, очень трудно промахнуться. Потом взял свободной рукой трубку, скомандовал стюардессе: — Идите и до посадки не возвращайтесь. — И снова в микрофон: — У тебя пять минут, Градобор. После этого мы либо повернем назад, либо — вниз.
— Постараюсь предложить тебе еще одну альтернативу, — невозмутимо отозвался главный дознаватель. — Приземление в Бодайбо и выход на переговоры с твоим… гм… клоном.
— Ясно, — холодно уведомил Павел. — Кажется, я могу начинать стрелять прямо сейчас.
— Если хочешь. — В голосе Градобора проскользнули насмешливые нотки. — Никому, кроме себя, ты этим хуже не сделаешь. Ты, кажется, вообразил, что подлые гипербореи наконец-то показали свое истинное лицо и собираются распахнуть врата ада. Посмею разочаровать тебя — это не так. Община вообще не собирается вмешиваться в процесс. Мы заинтересованы лишь в одном — установлении контакта между Земным отделом и вашим продвинутым сателлитом. Никакого вторжения, никакой экспансии, технологической, идеологической или вооруженной. И разумеется, никакой огласки среди земных властей. Технически это будет лишь еще один контакт с одной из ветвей Древа, с той только разницей, что он может стать регулярным и контролировать его будете вы, а не Ассамблея. Подумай сам, Павел. Неужели отделу помешает союзник, доросший до межвероятностных туннелей?
— Может и помешать. — Павел невольно оглянулся на Сергеева как будто в поисках подсказки. Благо громкую связь он так и не выключил.
Федор красноречиво показал большой палец… Затем решительно повернул его к полу. С опером все было ясно, и Павел отвернулся.
— С чего ты взял, что не будет экспансии?
— Потому что мы за этим проследим. Общине нужно постепенное усиление позиций Земли, а не шоковая терапия.
Павла вдруг пробил пот. Последние слова главного дознавателя вполне могли стоить Общине места в Совбезе. А может, и вообще в Ассамблее, девиз которой о стабильности чаще звучал как «Земляне, знайте свое место». Едва ли Градобор стал бы бросаться такими заявлениями, если б не считал ситуацию критически важной. Но если уж так, может быть, он скажет еще что-нибудь?
— Зачем оно вам? — грубо осведомился Павел. — Не боитесь, что мы вас же потом и погоним взашей?
— Нет, не боимся. Неужели ты этого еще не понял, Павел? Участие в Ассамблее и даже само присутствие на Земле не является для Общины самоцелью. И уж тем более нам плевать на степень своего политического влияния здесь. Все расы Древа, кроме вас, волнует только одно: собственный индекс вероятности. Наш способ поднять его — сделать Землю сильной. Экономически и технологически… А также, если угодно, этически и морально. Это наш фактор влияния, Павел. Если можно было бы выразить совокупную величину счастья всех жителей Ствола в цифрах, она точно отражала бы наш индекс. Построение утопии на Земле — а Земля единственная реальность, в которой даже утопия не была бы обречена на жалкие десятки лет вероятности, — сделало бы Гиперборею единственной стабильной ветвью после Ствола. К сожалению, это невозможно, но всегда ведь есть шанс немножко приблизиться к идеалу.
— Никак не могу понять, в каком месте ты врешь, — сообщил Павел. — То никакой экспансии, то построение утопии…
— Правда и то, и другое, — не растерялся гиперборей. — Ваш сателлит силен, в том числе и морально-этически. Вы начнете общаться, увидите, как может быть устроена жизнь. И не сможете отказаться от соблазна хоть немножко поправить свою. Какой путь выберет для этого Земной отдел — дело только ваше. Осторожное патентование и внедрение технологий? Обнародование информации о братьях по разуму с организацией обмена опытом? Революционный захват власти и построение нового общества?.. Вот сейчас здесь Потапов рядом, так он слушает меня и смеется. Он прав, конечно, — я увлекся. И все же вы не сможете вечно сидеть сложа руки. А Община готова ждать. Наш индекс подрастает даже естественным путем — во времена Средневековья он все-таки был ниже. С вашей же помощью этот процесс хоть немного, но ускорится…
— С тобой все ясно, Градобор, — оборвал Павел. — Дай мне Потапова.
Гиперборей шумно вздохнул. Потом послышался шум — трубка пошла по рукам. Наконец шеф произнес:
— Да, Паша, слушаю.
— Шеф… — произнес тот и вдруг поперхнулся своим вопросом.
Правду ли сказал гиперборей? Конечно, правду, таким не шутят. Давно ли Потапов все знает? Скорее всего не дольше самого Павла. Да и неважно это сейчас. Как поступать дальше? Придерживаться старого плана или все-таки развернуть самолет?
— Шеф… — произнес Павел. — Я стою сейчас посреди салона и держу лучемет в режиме «разряд». Мне стрелять или нет?
Потапов ответил не сразу. Он честно задумался, и за эти сомнения Павел был благодарен ему больше, чем за любой мгновенный ответ.
— Наверное, все-таки не стоит, — сказал он наконец. — Гипербореи могут сколько угодно тешить себя сказками о близком всеобщем счастье. Но врать они не будут — именно это фактор их влияния на свой индекс, и здесь вряд ли есть подвох. А мы… Мы ведь действительно можем получить сильного союзника. Наиболее близкого к нам по духу и по геному… И который к тому же имеет зуб на Ассамблею.
