Сейчас, глядя на чужую сосну, срубленную под Ташкурганом, каждый вспоминал свой дом и свое детство и запах хвои смягчал взгляды и укрощал нравы.
Все офицеры и прапорщики батальона были тут, вместе с нами, но в ожидании комбата мало кто решался садиться за стол. Все ходили по столовой от сосны к стенгазетам, ревниво рассматривая чужие творения. Минуты шли и около одиннадцати Скубиев возвысил голос:
— Товарищи, прошу к столам, и сам сел за тол, отведенный управлению батальона на почетном месте возле самой сосны. Батальон расселся и все смолкло. Ждали «речь». Вместо речи с лязгом распахнулась входная дверь и в столовую вошел… майор Баценков. Мы уже знали, что несколько дней назад ему досрочно присвоено звание майора но все эти дни и даже сегодня вечером видели его в «эксперементалке» с капитанскими звездочками. Меня все время интересовал вопрос: почему капитан находится на должности подполковника а в подчинении у него аж целых три майора: замкомбата, замполит и зампотех. На мои расспросы, как такое могла быть, пацаны отвечали коротко и однообразно: «Да потому, что Бац — красавец!», а узнав комбата чуть лучше я и спрашивать перестал — красавец и есть!
Сейчас Баценков входил в столовую в форме…
Нет, не в форме полковника Генерального штаба: не было на нем ни эполет, ни аксельбанта. Лампасов на штанах тем более не было. Комбат вошел в общевойсковой повседневной форме: фуражка с красным околышем, красные петлицы на воротнике кителя, майорские звезды на погонах с красными просветами и брюки с красными кантами. Он был одет точно так же, как ежедневно одеваются на службу офицеры в Союзе, но эффект был потрясающий. Привыкший к тому, что все и всегда одеты в хэбэ, потрясенный батальон заворожено смотрел на комбата, хотя ничего особенного в его новогоднем костюме не было: форма как форма. Вот только кроме обычных значков «классность» и «поплавок», которые носят абсолютно все офицеры у комбата были привинчены «парашютист-инструктор» и маленький бронзовый орден Суворова — знак выпускника суворовского училища. И еще две «Красных Звезды» на правой стороне кителя.
Комбат твердой походкой, гордо вскинув голову с лягушачьей челюстью, благосклонно, но твердо глядя то на один, то на другой стол, направился в другой конец зала, где за столом управления заерзали офицеры, почтительно отодвигаясь от уже приготовленного места. Никто не подал команды ни взмахом, ни голосом, но четыреста человек поднялись со своих мест и сначала вразнобой, а потом дружно и в такт захлопали, приветствуя Командира. Ни один монарх не мог бы пройти по аудиенц-залу более величественно, чем майор Баценков шел сейчас по солдатской столовой сквозь свой батальон.
Комбат шел, не реагируя на проявление любви и уважения, которое выказывал ему батальон и с каждым его шагом во мне росла и росла гордость за мой род войск, за пехоту. Предложи мне министр обороны вот сейчас, немедленно перевести в воздушно-десантные войска и дать Героя через год, я бы только криво ухмыльнулся. Артиллерия, танкисты, летчики — тоже, конечно, люди, но… Не тот коленкор! Разумеется, и там служат достойные люди и, крутанись военкоматская рулетка по-иному, я и сам мог бы загреметь в эти замечательные войска, да только…
Да только нет у них такого комбата как наш!
И нечего тут рассусоливать. Да простят мне все остальные мой пехотный шовинизм.
Комбат дошел до конца зала, развернулся и встал между рядами. Шум стих и все стали усаживаться обратно на места. Дождавшись полной тишины, комбат начал поздравительную речь:
— Товарищи! Обращаюсь ко всем вам, без званий и должностей. Мы неплохо прослужили с вами этот уходящий от нас восемьдесят пятый год. У нас было мало потерь, хотя каждая такая потеря — это и моя вина. Многие из вас получили в этом году правительственные награды и я еще раз благодарю всех вас за отличную службу. Вам выпало служить в непростом месте. У ваших сверстников в Союзе служба и легче и проще. Но именно тут, — комбат показал себе под ноги, — из сопляков рождаются мужчины. Где бы вы ни были — вы уже никогда не будете теми мальчиками, которыми пришли на призывные пункты. Вы возмужали в Афгане. Окрепли нравственно и физически. Закалка, которую вы получили в батальоне, будет с вами всю жизнь. Хочу пожелать тем, кто увольняется в новом году — дослужить до дембеля, а молодым желаю дожить до следующего Нового Года.
От аплодисментов задрожали хлипкие стены и оцинковка цэрээмки.
Комбат сказал хорошо и понятно. Он занял свое место за столом и только теперь все почувствовали как проголодались. Несколько минут шло поглощение плова, а когда наступило первое насыщение, цепочки солдат потянулись к выходу не перекур. Ночь долгая, зачем за раз обжираться? До утра на всех всего хватит.
С наших двух столов исчезли деды и черпаки. Минут через десять человек пять вернулись и Гулин сказал:
— Духи, вас ждут в каптерке.
Переглядываясь между собой и пожимая плечами мы вылезли из-за стола и пошли туда, где нас ждали. Когда мы открыли дверь, то первое, что услышали, был встревоженный голос Полтавы:
— Закрывайте быстрее! С ума что ли сошли? Спалить нас хотите? Шакалье по батальону лазает, а вы дверь расхлебениваете!
Посреди каптерки стоял открытый тридцатишестилитровый термос из которого жутко несло дрожжами. Кравцов, как заправский виночерпий, разливал брагу:
— Давайте, мужики, — он зачерпнул кружку и поднес мне, — с Новым Годом!
Мы по очереди принимали и выпивали бражку. Веселело…
В столовую мы вернулись в донельзя приподнятом настроении. Под столом Гулин сунул Нурику косяк:
— На ваш призыв. Смотрите, не спалитесь.
Нурик положил косяк в шапку.
— Подводим итоги конкурса тортов и стенгазет! — провозгласил Скубиев.
А чего тут подводить? Ингредиенты у всех были одинаковые: печенье, масло, сгуха. Поэтому и торты разнились между собой только по форме. Самым красивым и вкусным был признан торт разведчиков. Правильно — у них в соседней палатке живут повара, наверняка это они подсказали добавить для цвета кофе. Да и сам торт тоже скорей всего помогали делать. А то, что лучшей была признана стенгазета четвертой роты — тоже ничего удивительного: у них замполит как Левитан рисует.
Поди, переплюнь.
Подошедшие оркестранты разобрали инструменты и вдарили «Modern talking». Хлебнувшие бражки пацаны выскочили праздновать на проход. Танцевать без девчонок было совсем не интересно, но веселье требовало выхода и каблуки впечатывали в бетонный пол от души. Следующей была лезгинка и все, кто родился от Ленкорани до Майкопа по обе стороны Большого Кавказского хребта, хлопая ладонями в такт музыке, образовали круг, в который впрыгивал то один, то другой джигит для того, чтобы сделав несколько замысловатых па, вернуться на свое место и хлопать, глядя как выкаблучивается еще один сын гор. Кавказ плясал очень хорошо и красиво, поэтому музыканты дали «наурскую». Я так плясать не умел, поэтому смотрел на круг с джигитами со стороны. Сзади за рукав меня потянул Нурик:
