С удовольствием.
А глазки напротив показывают, что не только я так думаю.
ЭПИЛОГ Думы о скоротечном и вечном
Многие меня поносят И теперь, пожалуй, спросят: Глупо так зачем шучу? Что за дело им? Хочу.
Авторство приписывается А.С. Пушкину, ему лично я склонен верить
– Ливия.
– Да, любимый.
– Необычное имя…
– Оно означает: Любовь И Вера И Я.
– Какая Вера? – насупился я.
– В кого, глупый,- улыбнулась Ливия. И поцеловала меня в нос, щекоча золотыми локонами.
– А мне там место найдется?
– Уже нашлось.
– Да не там, и навсегда…
– И… э-э-э… везде найдется. И никуда ты не денешься,- промурлыкала моя златовласая дева, ныряя под одеяло.
Я следую за ней, а то заблудится в темноте.
Спустя пару часов, невыспавшийся, но счастливый, я вышел на крыльцо и, потянувшись, не сдержал крик радости:
– Я ЧЕЛОВЕК!!!
И рядом любимая женщина, которая ради меня избрала судьбу простой смертной. Нас ждет короткая по сравнению с бессмертием жизнь, но каждый миг ее будет наполнен друг другом. А это ли не счастье?
На широком пне спиленного еще при царе Горохе дуба устроились Люцифер и Эй, которого дважды за вечер Ливия папой назвала. Но тогда я этому не придал значения, а сейчас… Нужно будет разобраться с родственниками.
Дирижируя поднятыми кубками, два ангела – и что из того, что один из них падший? – дружно, в два.осип-ших голоса подпевают льющейся из плеера музыке:
Раскачаем этот мир…
Из-за туч выглянул Ярило, но тотчас спрятал сияющий лик. Не время еще – пусть подремлют уставшие люди и звери.
Хрюкнула из лопухов, заворочавшись, свинья. Десяток перепачканных поросят дружно подсунулись к ее брюху, спросонья нащупывая жадными губами пахнущие молоком соски. Зачмокали жадно, ненасытно – словно утром под нож.
Выглянул из-за березы заяц, почесал лапкой вислое ухо, зевнул во всю ширь пасти, подбежал к развалившемуся в яслях на соломе Пушку. Внимательно обнюхал его, гадая, что за странный сосед появился в их тихом уголке. Вон как храпит. Завидно…
Потирая пузико, из горницы вышел домовой, увидал меня, заметался.
– Не бойся,- окликнул его я.- Давай знакомиться.
– Домовой,- представился он, шаркнув ножкой.
– А я, значится, Лелем буду.
– Ну я пошел…
– Иди,- не стал я задерживать домового. Мало ли по каким делам его поутру во двор понесло?
Из женской половины вышла Лада. Поцеловала в лоб, обняла меня за плечи.
– Как прекрасен мир,- вздохнула она.
– Угу,- согласился я, следя за напрасными стараниями домового, которому никак не удавалось убедить овинного вернуться к своим обязанностям и расчесать скакунам хвосты и гривы. Видно, не сошлись с Рексом характерами.
– Скоро гости начнут просыпаться,- сказала Лада.- Пойду распоряжусь, чтобы столы накрывали.
– Благодарю.
Домовой уговорил-таки овинника, и они на пару вошли в сарай, чтобы спустя миг выбежать один поперед другого. А вслед донеслось гневное фырканье оленя.
Упавшая с неба птица Гамаюн, довольно чирикнув, уперла крылья в бока и, пронзительно сверля меня взглядом, поинтересовалась:
– Ну что, сбылись мои пророчества?
Мои губы сами растянулись в улыбке:
– Сбылись.
– То ли еще будет,- прощебетала она и улетела прочь.
А сверху на все это безобразие смотрят две пары печальных глаз.
– Отец, они не верят ни в тебя, ни в меня, ни в Святую Троицу…
– Главное, чтобы верили в добро в себе… А остальное придет. Страшно, когда ни в кого и ни во что не верят… Тут уж спасения нет.
А в это время, тысячу лет спустя, мир облетела фраза:
– Поехали!
И пришлось богам подвинуться, уступая место поднимающемуся на ноги человечеству.
Подвинуться, но не уйти, ибо что такое бескрайний космос в сравнении с человеческой душой?
В книге использованы фрагменты песен Земфиры, а также групп: «Алиса», «Ария», «Гражданская Оборона», «Кино», «Ленинград», «Наутилус Помпилиус», «Сплин», «Танцы Минус», «Чиж К».- Примеч. автора.
