— Я не вижу никаких сигналов, — сконфуженно промолвил Кратов.
— Прости, — если в эмоциях Ткача и прослеживалась ирония, то очень слабая. — Я должен был знать, что твои глаза не приспособлены к восприятию полного спектра оптического излучения…
Картина изменилась. Черноту звездного неба прочертили нити волосяной толщины, по которым ползли слабо различимые точки. На окраинах шарового скопления их было особенно много, по мере же удаления от звездного клубка число нитей сходило на нет.
— Метеоритные потоки, блуждающие планеты и просто обломки камней, снисходительно пояснил астрарх. — Осколки взорвавшихся космических кораблей и сами корабли. Среди них есть и обитаемые, на входе в экзометрию и на выходе из нее, и давно брошенные, вроде вашего. Их здесь, за тысячи лет галактической экспансии, миллиарды. Когда-нибудь можно будет заняться коллекционированием этой разновидности бесполезного хлама… Как же я найду тот, что нужен тебе, братик?
Вытянутый палец устремился к живой карте.
— Попробуем угадать? — спросил Ткач.
Одна из точек стремительно надвинулась, занимая собой все пространство между раздвинутых рук астрарха… Беспорядочно крутящийся, лишенный формы, ноздреватый обломок пыльно-бурого цвета.
— Еще?
Почти правильных очертаний пепельно-серый шар со вмятинами застарелых кратеров и змеящимися черными разломами, очень напоминающий собой рассохшуюся от ветхости Луну.
Палец потянулся в другой угол карты. Похоже, игра в звездную орлянку забавляла астрарха.
— Достаточно, — выдавил Кратов упавшим голосом. — Я напрасно отнял ваше время, Ткач.
— Отчего же? — Сочленения астрархова тела смешливо лязгнули. — Всякое космическое тело подчиняется простым законам небесной механики. Оно имеет начальные координаты, собственную массу и скорость. На него воздействуют гравитационные поля других тел. Почти все параметры уравнения известны. Двадцать лет пустой, неуправляемый корабль летел по воле этого уравнения, как самый тупой из метеоритов. Он мог угодить в область пространственных возмущений, вызванных перемещениями больших масс и потоков энергии при строительстве шарового скопления, и рассыпаться в атомный прах. Он мог очутиться в поле притяжения какой-нибудь из свежеиспеченных звездных систем и сгореть в недрах светила. С ним могло произойти что угодно.
— Так у меня есть надежда? — спросил Кратов.
— Это сложная задача, — задумчиво прозвенел астрарх. — Но, с другой стороны, я надолго застрял в доке после тех повреждений, что схлопотал в кометном поясе… У меня есть время, и задача имеет решение.
Ткач с лязгом подобрал под себя все лапы и стал похож на старинный дирижабль с плетеной гондолой под брюхом.
— Я найду тебе корабль, — объявил он торжественно. — Если только он еще существует… При одном условии.
— Все, что в моих, силах, — произнес Кратов, клятвенно поднимая правую руку.
— Обещай мне никогда не быть таким серьезным, братик, — хихикнул астрарх Лунный Ткач.
Конец второй книги.
