— Не думаю, что здесь применимо слово «дружески», — сказала Джанела. — Но не назвала бы я это нечто и нашим врагом. Это просто наблюдает за всем происходящим с большим интересом. Вот самое лучшее определение.
У нас не было времени на дебаты относительно злых или добрых намерений чего-то невидимого, поскольку реальный враг находился рядом с нами, внизу. Я глянул вдоль гребня горного хребта. Может быть, идти по нему и попробовать найти способ выйти на дорогу за спиной наших противников?
Мне, однако, не пришлось спрашивать мнения Квотервол-за — и так было ясно, что в таких непроходимых горах другого пути, кроме дороги старейшин, быть не может.
— И что, нельзя воспользоваться вообще никаким заклинанием? — спросил я.
Джанела задумалась.
— Нет… Хотя постой. Может быть, и да. Земным заклинанием, обращенным к местным силам.
Она что-то забормотала, копаясь в своей сумочке. Потом вытащила два небольших зеркальца, трут, огниво и немного порошка, которым посыпала трут.
— Тысячелистник, — пояснила она с улыбкой. — Когда им посыпаешь, эффект усиливается.
Она отыскала впадинку в скале глубиной в четверть дюйма и положила туда трут, высекла огнивом искры, которые попали на трут. Показалось небольшое пламя, к нему она поднесла одно зеркало, а к своему рту — другое. И принялась приговаривать:
Ощути тепло
Ощути весну
Проснись вода
Обрети себя вода
Волною катись
По земле
И обрушивайся вниз
И обрушивайся вниз.
Ледник, тянущийся с гребня на перевал, послушно стал таять, заклубился пар. А Джанела продолжала дышать на затуманившееся зеркальце.
— Отражения, отражайтесь одно от другого… — закончила она колдовство. — А теперь нам надо кое-что еще предпринять, не дожидаясь, подействует заклинание или нет.
Она минуту подумала, оглядывая вершины хребта, встающего над нами и перевалом, затем вытащила из сумки еще какие-то предметы.
— Это может понадобиться позже, — сказала она, — так что я буду держать их наготове. — Она усмехнулась. — Пошли, Амальрик. А то я замерзла на этих камнях.
В умении сохранять хладнокровие у нее было нечто общее с Яношем, которого не обескураживал и большой перевес в численности врага.
Мы пошли по гребню назад, до уже пройденной глубокой расщелины. Пока не видно было признаков того, что заклинание Джанелы подействовало всерьез. Я хотел поинтересоваться, что, собственно, должно произойти, но передумал. Если существует сила, блокирующая здешнюю магию, то лучше не привлекать к ней внимания ни словами, ни мыслями, и я попытался сосредоточиться на других проблемах. Тем более что их, к сожалению, было более чем достаточно.
Веревка скользнула вниз, и мы вновь спустились до уровня дороги. Все наши, оставшиеся внизу, залегли в ожидании атаки среди камней. К счастью, пятнистая одежда хорошо маскировала нас среди камней и снега. Вновь нам улыбнулся Тедейт, и нас до сих пор не заметили. Наше спасение теперь состояло в том, чтобы неожиданно ударить на засаду снизу и сверху.
Однако не прошло и получаса, как по шуму сзади я понял, что нас обнаружили. Снизу подходил основной отряд преследователей. Впереди на перевале ждала засада. Оттуда тоже заметили нас. Весь мой отряд, кроме пограничников наверху, оказался в ловушке. Что-либо предпринять, кроме того, чтобы приготовиться достойно умереть, было поздно.
Мы отступили на небольшую площадку сзади, по пояс утопая в снегу. Теперь за спиной была отвесная стена. А перед нами выстраивались в боевые порядки стражники Модина и ориссианские войска, верные Клигусу.
Митрайк оказался возле меня. На бледном лице пирата отражался ужас. Куда только девалась его отвага — ведь он с таким мужеством сражался с теми заколдованными людьми в городе возле побережья Восточного моря и с крокодилами на реке. — Ну-ка встряхнись, — сказал я ему. — Ты же настоящий воин.
Его брови сурово сдвинулись.
— Хорошо, Антеро, — сказал он решительно. — Коли судьба, здесь я оставлю свою отметину.
Враги приближались. Легко было раньше насмехаться над солдатами в чистенькой форме и утверждать, что они умеют лишь маршировать да чистить пуговицы, а наименование «элитные» — лишь пустой звук, и не более. Сейчас их численное превосходство страшило всех. А уж стражники Модина заработали себе репутацию жестоких карателей в Ирайе.
Они шли плотными рядами из-за тесноты на горной дороге, взяв луки и копья на изготовку.
Вдруг рядом со мной очутился Квотерволз, спустившийся со скалы.
— Послушайте, мой господин, — сказал он. — Там можно в обход перевала пройти небольшой группой. Мы задержим их тут, а вы с Джанелой должны подняться и уходить с моими пограничниками дальше.
Я принялся возражать, но Квотерволз покачал головой.
— И слушать не хочу никакой героической болтовни о том, что вы должны остаться и принять тут сражение. Вы вдвоем с Джанелой ради нас всех обязаны дойти до цели. Не изображайте из себя безрассудного дурака, мой господин, и уносите отсюда вашу задницу. А когда вернетесь в Ориссу, учредите в нашу честь какую-нибудь медаль.
Отави, подойдя к нам, согласно кивнул.
— Он прав, мой господин. А это место для смерти ничуть не хуже других. — Он поплевал на ладони и поудобнее схватился за топор.
Я оглядел своих спутников, и глаза мои наполнились слезами: Келе, Чонс и Мах, братья Сирильян, Пип в один голос заявили о своем согласии с решением Квотерволза.
— Похоже, настала пора сделать кое-что, а не просто трепать обувь в этих благословенных демонами горах, — заметил Пип. — Но я надеюсь, что вы заплатите за это сторицей из вашей прибыли, не то моя старуха разгоняется, как дерьмо.
Все оказались храбрецами.
Тут неожиданно просвистел порыв ветра, и что-то промелькнуло совсем рядом. Раздался громкий хруст, и кровь окропила снег. Тело Чонса оказалось перебитым почти надвое огромной железной стрелой.
— У них с собой и орудия! — воскликнул Квотерволз.
Я разглядел в отдалении, на самом краю пропасти, людей возле установленных на лафетах арбалетов с железными стрелами длиною с человека. Они стреляли поверх голов надвигающейся пехоты. С жужжанием пролетела еще одна стрела и ударила в стену скалы, за ней другая. Лучники пока не стреляли.
— Антеро! — рявкнул Квотерволз. — Убирайтесь отсюда! Немедленно!
Я подчинился, чувствуя себя ужасно, но понимая, что Квотерволз прав. Враг был уже рядом, его стрелы уже наносили урон в наших рядах.
Один из братьев Сирильян упал, хватаясь за стрелу, торчащую из груди.
