Ему было необходимо прополоскать рот, почистить зубы и приготовиться к ночному кутежу.
«Все хорошо», — продолжал звучать в ушах ее шепот. «Возможно, колониалка на этот раз все-таки права, — раздался в голове голос отца, когда Веллингтон вышел из туалета. — Возможно, эти люди были чужими для этого круга. И нет ничего плохого в том, чтобы отделить тех, кто вхож сюда, от тех, кто не вхож».
— Что? — спросила Элиза, заметив в зеркале странное выражение на его лице.
«Проститутка, — процедил сквозь зубы его отец. — Она называет это жертвой во имя королевы и родины? Я нисколько не сомневаюсь в том, что эта шлюха отлично развлеклась прошлой ночью».
— Ничего, все в порядке.
— Букс, если вы не в состоянии...
— Я же сказал — все в порядке. Значит, так оно и есть. — Его грубость удивила даже его самого. Он схватил щетку и принялся расчесывать свои волосы. — И не нужно допрашивать меня, мисс Браун, в противном случае вы никогда не будете мне доверять, — сказал он, откладывая щетку для волос в сторону и натягивая свой жилет.
Медленно тянулись секунды. Веллингтон чувствовал, что повисшая тишина становится угнетающей.
— Будьте рядом со мной, Веллингтон, — наконец сказала она ему. — Это как раз то самое время и то самое место, где порознь можно пропасть...
«Да как смеет эта женщина обращаться к тебе в таком тоне!» — прошипел его отец.
— ...и наступит такой момент, когда вам потребуется сохранить осознание того, кто вы такой и кому доверяете. Мы с вами поняли друг друга, Букс?
Веллингтон продолжал молчать, уставившись в зеркало.
— Агент Букс?
Было что-то успокаивающее в этом неторопливом прихорашивании.
— Мы с вами поняли друг друга?
— Да, — в конце концов ответил он. — Поняли.
На самом деле Веллингтон ничего не понимал. Он не мог понять, почему кто-то мог выбрать для себя оперативную работу. В архиве для него был свой смысл. Логистика. Факты. Дедукция.
Но это?..
Тайной разведывательной работой мог заниматься человек особого склада. Насколько он понимал, обычно это были сдержанные и обособленные люди. И по-своему талантливые. Этого он никогда не отрицал.
«Нечего валять дурака с солдатами в окопах», — едко заметил бы здесь его отец.
Бросив друг на друга последний долгий взгляд, Веллингтон и Элиза вернулись к своим ролям Сент-Джонсов, снова перестав быть собой; сейчас они опять сидели в обеденном зале и наслаждались великолепным ужином.
Однако за столом нельзя было не заметить двух свободных мест, и каждый воспринимал это как предупреждение в собственный адрес.
Теперь кандидаты внимательно присматривались друг к другу. Пемброуки держались наиболее обособленно. Возможно, все дело было в военной подготовке мужа, в его умении оценить реальную угрозу для него самого и его жены. Если учесть наличие у них детей, они, видимо, сменили свои приоритеты в пользу желания просто пережить этот уик-энд. Натаниэль Пемброук остановил свой взгляд на Веллингтоне и сейчас оценивающе разглядывал его. Если бы у того в руках находился пистолет, Веллингтону обязательно захотелось бы куда-нибудь спрятаться.
Другая семейная пара, Коллинзы, заметно нервничала. Барнабус обливался потом, мертвенно-бледное лицо Ангелики на фоне ее белого вечернего платья придавали ей сходство с привидением. Оба они часто поглядывали по сторонам, тщетно стараясь сохранить вид активных и жаждущих вступить в общество кандидатов.
Веллингтон взглянул на Элизу; глаза ее по-прежнему были опущены.
— Послушайте, Сент-Джонс, — раздался рядом с ним знакомый голос.
Веллингтон промокнул рот салфеткой и ответил:
— Лорд Дивейн.
— Вздор, приятель, зовите меня Бартоломью. Зачем же так официально... — Он сделал паузу, а после тихого «Ага!» понимающе улыбнулся. — Можете не беспокоиться, старина, насчет своей кандидатуры на это место. Вы уже многих здесь заставили обратить на себя внимание и сделать на вас ставку.
— И сейчас тоже?
— Конечно, — заверил его Дивейн. — Помимо того, что у вас восхитительная жена, вы демонстрируете крепкий характер. Ценное качество для нашего общества.
— Что ж, — сказал Веллингтон, тихо вздохнув, — тогда, полагаю, это должно означать, что мои мозги останутся у меня в голове.
Дивейн ухмыльнулся.
— У нас есть свои правила и традиции, старина. Вы должны это понимать.
— Я понимаю, хотя и нахожу ваши ритуалы посвящения довольно жесткими.
Дивейн кивнул.
— Так и должно быть. Когда вы услышите то, что Хавелок собирается сказать сегодня ночью, вы все поймете.
— Жду с нетерпением, — как можно спокойнее ответил Веллингтон, бросив быстрый взгляд в сторону доктора.
На этот раз доктор Хавелок уже ждал всех за столом, лицо его было радушным и довольным, без каких либо следов раскаяния после недавней зверской расправы над журналистами. Сейчас он с удовольствием ел первое блюдо вместе со всеми остальными, несмотря на царившую за ужином напряженную атмосферу. Веллингтон обвел глазами зал и тут заметил, что здесь как будто стало просторнее. Может быть, это было связано с отсутствием одной пары? Нет. Свет газовых ламп отражался от висевших на стенах зеркал для слуг. В зеркалах этих виднелась искривленная обстановка комнаты, потому что самих слуг перед ними не было. Позади трона Хавелока, где обычно стояли еще двое лакеев, сейчас возвышались два бронзовых обелиска, достигавшие пояса единственного дворецкого, присутствовавшего в зале. Холодные закуски были поданы, налили по первому бокалу вина; но теперь среди гостей оставался только один внушительный дворецкий, который никогда далеко не отходил от Хавелока. Он стоял так же неподвижно, как и два обелиска.
— Добрый вечер, братья и кандидаты, — заговорил Хавелок, призвав всех к тишине. — Я понимаю, что тем, кто знает меня хорошо, мое присутствие здесь и эта моя вспышка красноречия могут показаться нехарактерными; но, с другой стороны, братья, когда я соблюдал условности?
Послышался вежливый смех, в котором угадывались нотки мрачных опасений.
— Причина моего присутствия здесь проста: я хочу видеть вашу реакцию. — Хавелок повернулся к дворецкому. — Пирсон, можете начинать.
Угрюмый дворецкий подошел к одному из обелисков и, протянув руку, поднял находящийся позади него рычаг; действия его вызвали веселое оживление некоторых дам за столом. Когда рычаг зафиксировался в верхнем положении, из отверстий с обеих сторон показались серебристо-перламутровые сопла. Послышалось громкое шипение, и дамы дружно охнули; но затем раздались возгласы удивления и ужаса, когда металлические пластины сдвинулись в сторону и из корпуса вытянулись похожие на скелет руки и ноги, сделанные из телескопических трубок, шестеренок и поршней. Верхняя часть обелиска повернулась, превратившись в угловатое лицо с глубокими впадинами глазниц и решеткой на месте рта, светившейся призрачным ярко-изумрудным светом, а Пирсон тем временем поднял рычаг второго обелиска.
