class="p">
Глава 20
Грейсон
Вечеринка уже заканчивалась, и я обходил гостей как можно быстрее, останавливаясь, чтобы быстро поболтать или пожелать спокойной ночи уходящим. Когда я заметил Шарлотту, оживленно болтающую с семьей Хосе, я улыбнулся и кивнул им, а затем спросил, могу ли я украсть Шарлотту на минутку. Когда она отошла в сторону, я сказал:
— Извини, Шарлотта, я ухожу отдыхать. Не могла бы ты попросить гостей остаться и насладиться музыкой и едой? Если они спросят, попросить извинить Киру и меня? — моя жена ждет наверху, в нашей спальне.
— Попросить извинить? Ты уверен? Там еще...
— Да, Шарлотта, совершенно уверен.
Я подмигнул ей и пошел прочь, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще. Я прошел мимо нескольких гостей, увлеченных беседой, и свернул за угол к лестнице, поднимаясь по двум ступенькам за раз. Возможно, даже по трем.
Когда я открыл дверь в свою спальню, Кира сидела за маленьким письменным столом и расчесывала волосы, завернутая в полотенце. На звук закрывающейся двери она повернулась и мягко улыбнулась мне. Макияж, который она наносила ранее, был смыт с ее лица, а длинные мягкие волосы струились вниз по спине. Она выглядела очень невинной и немного застенчивой. Она встала и обошла стул, на котором сидела, лицом ко мне, когда я подошел к ней.
— Привет, Ведьма, — пробормотал я, подходя к ней вплотную.
— Привет, Дракон, — вздохнула она, потянувшись вверх, чтобы развязать галстук-бабочку, завязанный на моей шее. Несмотря на то, что ей, казалось, не терпелось раздеть меня, я заметил дрожь в ее руках, и когда поднял руку, чтобы помочь ей, она застенчиво засмеялась. — Чувствую себя как новобрачная, — она произнесла эти слова с оттенком юмора, но ее глаза были широко раскрыты и уязвимы.
— Это так. Ты такая и есть.
Моя невеста.
Внезапно я тоже почувствовал себя на непривычной территории. Казалось, что воздух в комнате сомкнулся вокруг нас, и только она и я существовали в нем.
Мои руки опустились по бокам, и я позволил ей закончить с моим галстуком-бабочкой. Наконец, развязав и отбросив его в сторону, она расстегнула две верхние пуговицы рубашки. Она наклонилась и поцеловала мое горло, и у меня перехватило дыхание от прикосновения ее мягких, теплых губ. Ее язык коснулся меня, а затем она снова поцеловала это место, отступив назад, чтобы расстегнуть остальные пуговицы. Я наблюдал за ней, не отрывая глаз от того, что она делала руками.
Эта женщина — моя. Ни у кого больше никогда не будет ее, — думал я, впиваясь взглядом в темную тень от ресниц на ее щеках, в ее слегка приоткрытые губы, нижняя из которых была полнее верхней, в крошечную отметину сбоку от правой брови и в то место на щеке, где, как я знал, появится ямочка, если она улыбнется.
— Ты такая красивая, — сказал я благоговейно.
Ее глаза встретились с моими, большие и полные удивления, зеленые, как травянистые холмы в туманной, мифической стране. Моя прекрасная маленькая ведьма — в ней была магия, и я хотел купаться в ее свете. Я никогда больше не смогу смотреть на этот лабиринт и не думать о ней, идущей ко мне в лунном свете с выражением любви на лице, когда она протянула мне руку.
Она спустила мой пиджак с плеч и позволила ему упасть на пол, а затем сделала то же самое с моей теперь уже расстегнутой рубашкой, ее руки прошлись по моим обнаженным бицепсам.
— Ты такой красивый, — сказала она.
Ее глаза были устремлены на меня, когда она ослабила полотенце, обернутое вокруг нее, и позволила ему упасть на пол. Я резко вдохнул при виде ее обнаженной красоты, такой пышной и сладкой. Взяв ее лицо в руки, я наклонился, чтобы поцеловать ее, и глубокий стон вырвался у меня из горла. Я почувствовал слабость от желания, мой член полностью ожил в тесных рамках моих брюк. Я снял туфли, всосал ее нижнюю губу, и опустил руки вниз, чтобы расстегнуть ремень, отбросив его в сторону. Мы продолжали целоваться, пока я расстегивал брюки и позволял им, вместе с боксерами, упасть на пол, отшвырнув их и нагнувшись, чтобы снять носки. Когда я тоже предстал перед ней обнаженным, ее взгляд пробежался по моему телу и остановился на моей набухшей эрекции. Ее глаза переместились к моим, румянец на ее щеках усилился.
— Могу я прикоснуться к тебе?
— Да, Боже, да, — задыхался я. — Я твой. Пожалуйста, прикоснись ко мне, — я ждал десятилетия, чтобы почувствовать ее руки на себе. Столетия. Вечность.
Она потянулась вниз и нежно взяла мои яйца в ладонь, проверяя их вес. Я застонал, заставляя себя оставаться неподвижным, пока она исследовала их. Мое дыхание вырвалось в рваном выдохе, когда она обхватила мой член, скользя рукой от основания до кончика, где большим пальцем провела по головке.
Боже, как это приятно.
— Кира, — простонал я, положив свою руку поверх ее и отстраняясь. Я хотел, чтобы это продлилось подольше.
Ее губы приоткрылись, пока она смотрела на наши соединенные руки, и я видел, как двигалось ее горло, когда она сглатывала. Я поднес к ней большой палец, желая почувствовать каждую реакцию ее тела на меня. Провел большим пальцем вверх и вниз по ее шее, медленно, всего на мгновение, прежде чем обхватить ее затылок и снова наклониться, чтобы захватить ее рот. Я вздрогнул от ощущения ее шелковистой, гладкой кожи против моей собственной, наслаждаясь ощущением ее мягкости против моей твердости. Отдаваясь. Уступая. Я откинулся назад, чтобы заглянуть ей в лицо, отчаянно желая увидеть выражение ее лица.
Значит ли это для нее так же много, как и для меня? Было ли это новым для нее? По-другому?
Я не знал, что спросить, как поставить вопрос, и поэтому искал ответы в ее глазах. Я попал под чары ее взгляда, пока ее ресницы не опустились, и она не взяла меня за руку, чтобы подвести к кровати.
Когда она села на нее и откинулась назад, я придвинулся к ней, держа свой вес на одном колене, а другим раздвигая ее бедра. Я прижался к тому месту, откуда исходило ее тепло, и она тихонько застонала.
— Вот мы и здесь, — пробормотал я, повторяя слова, которые она сказала мне в
