важно добавляет мой маленький дипломат.
— Договорились, — заключив сына в объятия, целую его темную макушку и нехотя отпускаю: — А теперь беги с бабулей, а я вам вкуснейший ужин приготовлю.
— Можно мне макароны с сосиской?
— Сегодня — да, — с улыбкой киваю я.
Проводив маму с сыном, остаюсь в квартире одна. Сергей еще не вернулся с работы, и у меня есть пара свободных часов, чтобы приготовить вредную еду, собраться с мыслями и решиться, наконец, попросить Макса о помощи.
Звонок в дверь застает меняв врасплох, потому что гостей я не жду. Первая пугливая мысль — это Влад. Вчера мы так и не поговорили, и он вполне мог явиться без предупреждения. Эффект неожиданности в таком случае сыграл бы в его пользу. Но, посмотрев в глазок, я вижу не Влада, а смутно знакомого брюнета в строгом деловом костюме.
Дверь открываю с опаской и с удивлением вижу на площадке целую делегацию из трех человек. Серьезным представительным брюнетом оказывается Дмитрий Солнцев, муж Маши, которая с его помощью посодействовала мне с поступлением в вуз. Она сама тоже здесь и… Макс. Тоже серьезный и представительный.
— Здравствуйте, — растерявшись, приветствую нежданных гостей.
Распахнув дверь, отхожу вглубь крошечной прихожей. Боюсь, что все они не поместятся на скромном пятачке в два квадратных метра.
Дмитрий Евгеньевич сдержанно кивает, окидывая меня цепким взглядом и проходит первым. Ух, словно рентгеном просветил. Я аж оцепенела и встала по стойке смирно.
— Привет, мы пришли тебя спасать, — тепло улыбается Маша, разряжая обстановку. Просачивается вперед мужа и непринуждённо индексируется: — Где у вас ванная? Руки помою.
Я немного дерганым жестом показываю направление, и бросаю на Макса укоризненный взгляд.
— Почему не позвонил?
— У тебя имеется плохая привычка — не отвечать на мои звонки, — насмешливо замечает Красавин и ведь не упрекнешь его в лукавстве.
Мужчины разуваются и проходят за мной в большую комнату, которая служит и гостиной. Спальней для мамы и Сергея, потому что вторую комнатушку заняли мы с Ильей.
— Присаживайтесь, — указываю на диван, поочередно рассматривая то жутко делового Солнцева с непробиваемым выражением лица, то невозмутимого Красавина с подозрительно довольной улыбкой. — Чай? Кофе?
— Ничего не надо, — отрубает Дмитрий Евгеньевич.
Проигнорировав диван, он располагается в кресле и пододвигает к себе старенький журнальный столик на колесиках. Ставит сверху свой металлический дипломат и положив руки на подлокотники устремляет на меня сосредоточенный взгляд.
— Рассказывай, Варвара, — припечатывает строгим тоном.
Слегка опешив, я кошусь на Макса. Он ободряюще обнимает меня за плечи и усаживает в кресло напротив Солнцева, а сам плюхается на диван.
— Что? — смущенно выдыхаю я, не зная куда деть трясущиеся руки. Красавин, зараза, мне совершенно не помогает, заняв наблюдательную позицию. Еще и радостно лыбится, словно в лотерею выиграл.
— Все, — поясняет Дмитрий.
Ну как поясняет… Только страху наводит. Энергетика у него, как и много лет назад — мощная и подавляющая. Хочешь не хочешь, а растеряешься и начнёшь невнятно блеять.
— Коротко, четко, по пунктам., — перечисляет Солнцев. — И не дёргайся так. Я — адвокат, а не каннибал.
Ага, не каннибал, а выглядит именно так. Я заранее чувствую себя съеденной с потрохами. Бедная Маша. Как она с ним живет? Или дома он не такой суровый? Так-то красивый мужик, но, блин, взгляд просто убийственный. Попробуй с таким, разведись, а я еще себя жалею…
— Дим, давай, как-то помягче, что ли. По-родственному. Ты не в суде, — раздаётся за спиной Машин голос. Она встает справа от моего кресла и кладет руку на мое плечо. — Варюш, не обращай внимания, он такой грозный, потому что сто лет женщин не защищал.
— Почему? — ее слова вызывают у меня еще большую оторопь. А вдруг он женоненавистник и споется с Грудиниными?
— Я ему не разрешаю, — в голосе Маши звучит самодовольство. Честно, я в шоке. Солнцеву можно что-то запретить?
— Варь, начни с визита к Ладыгину, — подсказывает Макс.
Ну и я рассказываю. Все, как есть. Без утайки. Про нападки на бизнес, проверки, блокировку счетов, бездействие адвоката и попытки мужа и его родителей меня продавить. И про вчерашний эпизод тоже вкратце выкладываю, стараясь не смотреть в сторону Максима, но чувствуя на себе его тяжелый пристальный взгляд. Красавин, наверное, считает меня трусливой врушкой, но я же решилась, и теперь он знает все. Лучше поздно, чем никогда. Правда же?
От напряжения по спине струится холодный пот. Голос периодически срывается, я жутко, волнуюсь, сбиваюсь с мысли, временами мямлю, но Солнцев стоически терпит, задает короткие четкие вопросы и делает заметки в своем телефоне. Маша ободряюще поглаживает мое плечо и сочувственно вздыхает. Ее молчаливая поддержка придает сил и наполняет необходимым как воздух спокойствием. В моей непростой ситуации Маша способна понять меня, как никто другой, потому что тоже в свое время прошла через чудовищный развод, едва не лишилась дочери и собственной жизни. Вот кто побывал в настоящем аду, а сейчас смотрит на своего мучителя с таким обожанием, что мурашки бегут по коже. Я на физическом уровне чувствую, как между ними вибрирует воздух и летают искры.
По просьбе Солнцева я отправляю ему все аудио и видеозаписи, сделанные мамой и Мариной, а также копию положительного токсикологического исследования на наркотики, получив от Дмитрия краткий, но емкий комментарий: «Прекрасно». Затем он продолжает методично и бесстрастно выпытывать из меня сведения.
Ответив на очередной вопрос, я перевожу дыхание и морально готовлюсь к следующему, но он неожиданно заявляет, что услышал достаточно. Затем открывает свой зловещий дипломат и протягивает мне какой-то документ и ручку. Присмотревшись, я узнаю бланк, который уже подписывала в конторе Ладыгина. Это доверенность на решение юридических вопросов от моего лица.
— А как же Игорь Юрьевич? — подписав документ, возвращаю его своему новому адвокату.
— Я с ним договорюсь, — едва заметно ухмыляется Солнцев. — Он передаст мне материалы по твоему делу, а все выплаченные средства за его услуги поступят на твою карту не позднее завтрашнего дня. Расчётные счета твоих компаний разблокируются в течение трех суток. Ограничительные меры в отношении бизнеса снимут в этот же срок.
— Так просто? — ошарашенно округляю глаза.
— Непросто, — возражает Дмитрий. — Но у меня есть свои проверенные методы для решения подобных задач.
— Знаем, плавали, — хмыкает Маша, и… с ума сойти, я вижу в глазах Солнцева глубокое сожаление. Смущаюсь и отвожу взгляд. Меня охватывает странное ощущение, словно я без спроса подсматриваю за чужой жизнью в замочною скважину. И это так чертовски завораживает. Я ловлю себя на том, что хочу узнать как можно больше об их истории.
— А что с дебетовым счетом Грудинина? Варя сказала, что держала там и свои средства, —
