С моими знаниями я отыщу необходимые книги и достигну высот, способных развеять все твои сомнения. Даже создам собственные заклинания, если потребуется… Но затяжное путешествие — лишь половина выбора. Возможно, ты устал от странствий. Тогда я останусь с тобой на востоке. На банковском счету достаточно золота, чтобы другие захотели отыскать для меня древние гримуары, — Лайла проникновенно посмотрела на Джона. — Надеюсь, ты позволишь мне нарушить привычный ход вещей, заставив седину подождать… Это меньшее, что я могу для тебя сделать за то, сколько раз ты спасал мою жизнь…
Следопыт, тоже нахмурившись, сел рядом. Принцессе хотелось услышать хоть какой-то ответ, но воин молчал: нырнул в глубокие размышления. Он неожиданно для себя встретил интересную, приятную и небезразличную к нему девушку. Впервые за долгие годы симпатия медленно, но верно перерастала в нечто большее. Настолько большее, что, несмотря на все протесты хладного разума, Джон иногда попросту терял голову. Образ прекрасной девы запал в душу сразу после видения, и когда следопыт увидел её воочию, лежащей в саркофаге, испытал неимоверное сожаление. Сейчас же она сидела рядом. Не живая и не мёртвая. Словно застывшая во времени. А, главное, желала разделить с ним судьбу. Жизнь оказалась взаправду сложнее и многограннее. Протоптанные людьми дорожки, веками воспринимаемые за абсолютную истину, могли таковой и не являться. Куда он её ведёт? К обветшалому холодному жилищу, что уже давно перестал считать Домом? К родному краю, с которым его связывают лишь воспоминания? Хотел ли он снова разжечь там очаг или же просто цеплялся за знакомые отголоски прошлого? Постоянные передряги не давали толком заглянуть в будущее — вынуждали бездумно шагать по когда-то намеченной тропе. Но всё изменилось. Мир перевернулся с ног на голову. Одиночество осталось позади. Вероятно, настало время выбрать другой путь…
— Каждый человек — кузнец своего счастья, — тихо произнёс Джон. — Или воин, если умеет сражаться за него, — он посмотрел на внимательно слушавшую его вампиршу. — Я закалён схватками и знаю, что в бою самое главное далеко не сила и не ловкость. Настоящий воин должен предвидеть развитие событий в окружающем его хаосе. Знать, откуда и как будет атаковать противник. Кто не понимает этого, остаётся на поле битвы после первого же сражения. Но даже опытные бойцы не защищены от ошибок, — Джон опустил глаза на растёкшийся по бедру синяк. — Вот недавний след от моей. Но он пройдёт, в отличие от той ошибки, что мы можем совершить, если двинемся вперёд, не закончив с прошлым. У тебя слишком много вопросов, и с годами этот груз никуда не денется, — взгляд вернулся к принцессе. — Та карта ещё при тебе?
— Да… — Лайла невольно покосилась на котомку у стены. — Подожди… Я полагала, ты выбираешь между Эльтароном и Ардонэйзией. А ты хочешь покинуть континент и отправиться в Виверхэль?
— Именно, — кивнул Джон. — Моя интуиция говорит, что точка на том листке хранит немало важного. Думаю, там мы найдём ответы, и они освободят тебя от тревожных, докучливых мыслей. Заодно и мир посмотришь, как мечтала.
— Я не хочу, чтобы ты отказывался от своих планов и срывался в далёкие странствия только ради меня, — скрестив руки на груди, вампирша коснулась следопыта строгим взором. — Я против.
— Это не только ради тебя. Ради нас обоих. Мне будет спокойнее, если тебя ничего не будет терзать. Да и вообще, — усмехнулся Джон. — Похоже, я ещё не настолько стар, чтобы пускать корни и привязываться к одному месту…
— Если это действительно так, то я согласна, — смягчилась Лайла после небольших раздумий. — И кто знает? Вдруг интересующие меня гримуары покоятся именно в горном королевстве, — она положила голову на крепкое плечо. — Правда, ты так и не ответил, против ли ты чар магии Жизни… Хотя знаешь… Можешь не отвечать. Твоё мнение вряд ли как-то повлияет на мои намерения…
— Хах, то есть у меня нет выбора? А если я буду против, насильно заколдуешь?
— Если придётся… — подняв взгляд, принцесса невинно похлопала ресницами.
— А если буду сопротивляться? — ответил хитрым прищуром следопыт.
— Сопротивляться? Мне? Зачем?.. — Лайла мягко улыбнулась. — Я хочу для нас только лучшего. И разве ты станешь обижать беззащитную девушку? — по изумрудным глазам пробежал рубиновый отблеск.
— Всё с тобой ясно, — с усмешкой произнёс Джон. — Давай пока не будем спорить из-за шкуры неубитого медведя, — он встал, подошёл к столу и налил себе воды из хрустального графина. — Интересно, кто-нибудь из наших ещё остался или мы единственные поздние пташки…
* * *
Подперев голову рукой, Эрминия задумчиво жевала мясо. Вчера она сорвалась и во всём призналась Рэксволду. Однако награда за голову озаботила того больше, чем терзания за содеянное. Хаотично разгуливая по банкетному залу, ассасин то и дело посматривал на северянку. Она же не желала встречаться с ним взглядом — не отводила глаз от тарелки с едой. Эрминия сочла своё откровение верхом слабости и, не зная, как теперь себя вести, просто молчала. Рука, поставившая у тарелки откупоренный пузырёк, вывела её из размышлений.
— Выпей. Я хочу быть уверенным, что дурманящая зараза не вернётся.
Воительница флегматично взяла флакончик и быстрым залпом осушила его, даже не поморщившись от горечи противоядия.
— Может, скажешь уже хоть что-нибудь? — развернув соседний стул, Рэксволд уселся рядом.
— Хватит и вчерашнего трёпа, — после тягучей паузы ответила Эрминия. — Я повела себя недостойно воина, позволив сердцу говорить за разум…
— С каких пор совесть и сострадание считаются чем-то недостойным? Если бы в тебе этого не было, я бы сейчас здесь не сидел…
Девушка покачала головой и взяла в руку бокал с прохладной водой:
— Лучше бы ты считал меня сгинувшей… Из гордой воительницы я превратилась в заплутавшую размазню, потерявшую к себе всякое уважение…
— Гордой воительницы… — со вздохом повторил Рэксволд. — Ты и правда блуждаешь… но исключительно в дебрях собственной души, где построила неприступный замок… Стала его королевой… Фундамент этой крепости заложил ещё «Апофеоз». Башни и стены возвели уже «Бездушные». Ты правишь в полном одиночестве, без подданных, без народа, без земель, даже не понимая этого. Встань наконец с трона и подойди к узким окнам… Видишь эти решётки? Это темница, Эрми… Не веришь? — он взял её руку и заглянул в глаза. — Тогда скажи мне… Когда последний раз ты радовалась цветам, так восхищавшим тебя после морозных далей? Куда пропала твоя живая улыбка, и помнишь ли ты её вообще? Как давно ты о чём-нибудь по-настоящему мечтала?
— Не надо, Рэкси, — девушка спешно отвернулась, выдернув ладонь из его рук.
Ассасин пнул ножку стула напротив, развернув его так, что Эрминия вновь встретилась с ним взглядом. Острый и прямой, как только что заточенная пика, взор убийцы не позволил ей вновь отвести глаз:
— Тебе нечего сказать? Тогда просто слушай… Я помню, как впервые увидел тебя в Храме Войны. Хмурую златовласую девушку, как и я, искавшую свой путь на поприще жизни. Ты стояла во внутреннем дворе, отряхиваясь после песчаной бури, а я, прислонившись к колонне, любовался каждым твоим движением… Мне чертовски повезло. Как обладателям парных клинков, нам достался единый наставник. Было тяжко сосредотачиваться на военном искусстве, когда рядом находился мой идеал красоты и грации… Но ещё сложнее — отрабатывать с тобой приёмы. Порой твои ледяные глаза завораживали меня, и я едва не пропускал атаку…
Вновь ощущая подкрадывающиеся слёзы, Эрминия стиснула зубы:
— Пекло… Зачем ты это делаешь?
Вместо ответа Рэксволд продолжил:
— А помнишь наш первый поцелуй? Низкая луна над спящим оазисом и ни единой души в округе… Никогда не думал, что суровая воительница может быть настолько нежной… Ты хотела этого. Знала, что я, в отличие от северных скотов, никогда не осужу тебя за чувственность. И для меня ты стала мурлыкающим котёнком. Для других же осталась рычащей тигрицей…
— Задери меня медведь, ненавижу тебя… — пряча влажнеющие глаза, прошипела Эрминия.
Ассасин тут же отвесил ей пощёчину:
— Ложь…
— Какого чёрта? — воительница, со времён детства никому не позволявшая такого отношения к себе, вскочила, потирая лицо. — А ну, извинись или я тебя…
— Ложь, — не дослушав её угрозы, Рэксволд встал и дал ей ещё одну пощёчину.
Разъярённая Эрминия выдернула кинжал из его ножен и, тяжело дыша, упёрла остриё в чёрный нагрудник.
— Сердце находится чуть ниже, — ассасин взял девушку за запястье и немного сдвинул клинок. — Вот так, — он едва заметно улыбнулся. — Если мне не вернуть моего котёнка,
