воинам молодой ярл, устремляясь вслед за Кириллом и Агвидом на крыльцо избы.
Когда оба правителя скрылись за тяжелой дверью, воины позволили себе немного расслабиться и стали озираться. Только ведьмы все так же сидели верхом и не проявляли ни капли интереса к происходящему.
Пару минут спустя снова показался Кирилл. Выскочил из дома как ошпаренный, таща за руки двух девочек-близняшек. Еще раз окинул недовольным взглядом солдат и скрылся на дворе. Вадим подумал, что детей просто выставили из избы, чтоб уши не грели, но оказался не прав.
Со двора малец вышел, уже ведя за собой белую кобылу, на спине которой без всякого седла пристроились близняшки. Одна цеплялась маленькими пальчиками за густую лошадиную гриву, а другая крепко обнимала сестру за талию. Так они и пошли вдоль улицы прочь от дома, не оглядываясь, и Вадима это почему-то встревожило. Что ж они, звери какие, раз детей подальше отсюда услали? Да нет, глупости. Просто вечер уже, а ребятишки, небось, с дедом не живут, просто старик приглядывает за ними днем, пока родители делами занимаются, вот и все.
Успокаивай себя.
Вадим тяжело вздохнул и шикнул на расшалившегося коня. Хотелось размять ноги после долгой езды верхом. Еще хотелось есть. Провизия у них с собой была, конечно, но не устраиваться же прямо здесь. Наверное, когда Агвид с Ратмиром наговорятся, воинам будет велено разбить лагерь где-нибудь на окраине деревни. Проситься к местным на постой явно не с руки, какие-то они тут дикие.
На родине Вадима люди уважали солдат, своих защитников. Еще до своей женитьбы стражник, бывало, заезжал в деревни и села, путешествуя со своим ярлом, так народ их привечал всегда, детишки гурьбой обступали, прося дать меч подержать или коня погладить, а девицы глазки строили. Уж точно никто по избам не хоронился, завидев дружинников. Здесь же было иначе.
За такими мыслями Вадим провел около получаса, когда, наконец, на крыльцо вышел Агвид. Лицо его было непроницаемым, но стражнику отчего-то казалось, что ярл весьма доволен жизнью. Видать, у хозяина дома нашлись для правителя хорошие новости. Следом показался Ратмир и скомандовал устраиваться на привал на внутреннем дворе. Солдаты тут же споро принялись за дело: кто-то стреноживал коней, кто-то за водой к колодцу отправился, кто-то занялся разведением костра.
— Эй, Томира, — окликнул Агвид, и старшая ведьма повернула к нему свое испещренное морщинами лицо. — Пойди в дом, глянь, что у старика с ногами. Авось, подсобишь.
Ведунья кивнула, спешилась и, держа поводья своего коня, оглянулась на солдата, который животин стреноживал, но тот, не спешил ей помогать.
— Позволь мне, — Вадим смело подошел к Томире, протянул руку, и та неожиданно ласково ему улыбнулась, отдавая поводья. Молвила:
— Благодарствую.
Молодая ведунья неожиданно громко фыркнула и лошадью своей сама занялась. Вадим только плечами пожал, не смея настаивать.
Все это могло бы вызвать улыбку, но стражник слишком хорошо помнил, как сам относился к ведьмам до встречи с Селеной. И слишком хорошо помнил, как она замирала каждый раз, когда он случайно касался ее; как удивление проскальзывало на ее лице, когда люди благодарили за оказанную услугу вместо того, чтобы плюнуть в спину; как иногда она делала какое-то доброе дело исподтишка, скрытничая, будто боялась, что кто-то увидит в ней не злую и страшную ведьму, а справедливую и сочувствующую женщину. Хотела, чтобы увидели, но и страшилась этого. Вадим никогда не понимал, почему.
* * *
Уже довольно давно стемнело, и искры от костра яркими кляксами перечеркивали ночное небо. Вадиму не выпало держать караул, и он досиживал последний час до сна у костра с другими воинами и двумя ярлами. Агвид с Ратмиром завели ничего не значащую беседу о былых подвигах, и солдаты угодливо ржали над шутками своих правителей, дожевывая сухари и вяленое мясо.
Ведьмам предложили ночевать в избе, ведь женщины, как-никак, и они, естественно, не стали отказываться. Кроме того, Томира с головой ушла в лечение хозяина дома. Сперва она побегала по двору, срывая какие-то травки, выгребла горсть земли из-под порога, а затем скрылась в доме, прихватив с собой и молодую ведьму: то ли в помощь, то ли чтобы не болталась без дела. Агвиду было сказано, что ходить старик так и не сможет, но Томира сделает все возможное, чтобы его хотя бы боли не мучили.
И вот теперь все они ждали. Чего именно, знали, кажется, только ярлы да Вадим. И ожидание это растягивало время как смолу. Спать совершенно не хотелось, и стражник уже предчувствовал, как вдоволь наворочается на своей дерюге, прежде чем закемарить. Может, проще и не ложиться? Предложить одному из караульных поменяться… Но ведь он и до этого ночь толком не спал из-за дурацкого сна, негоже снова лишать себя отдыха.
В итоге стражник подумал, что неплохо бы хоть немного прогуляться перед сном, авось поможет, и даже нашел для этого предлог, испросив разрешения у Агвида сходить к колодцу за водой. Тот благосклонно кивнул и вновь сосредоточил свое внимание на Ратмире, который продолжал в красках описывать свой военный быт. Прихватив с земли пустое ведро, Вадим пошел прочь со двора.
Колодец находился почти в конце улицы, и стражник шел не спеша по вытоптанной тропинке, наслаждаясь тишиной: смех и разговоры от костра почти не долетали до слуха. Селян вокруг не было, и неизвестно, выходил ли хоть кто-то вообще из избы после прибытия их отряда. Ни в одном из окон стоящих здесь домов не брезжил свет: ставни по-прежнему были плотно закрыты.
Почти полная луна светила достаточно ярко, позволив Вадиму спокойно перешагнуть кое-где торчащие из земли корни и благополучно добраться до колодца. Изредка покрикивали ночные птицы, с другого края деревни одиноко лаяла какая-то бесноватая собака, да тоненько звенели в воздухе комары, которым летняя жара не позволяла промышлять днем. Стражник прихлопнул одного такого у себя на шее, тут же ощутив под пальцами влагу. Успел насосаться, зараза!
Далекий конский топот прозвучал в царящей тишине как гром среди ясного неба. Вадим уже успел за веревку подтянуть из колодца бадью, полную студеной воды, когда этот звук резанул по ушам. Мужчина замер, старательно вслушиваясь, и вскоре понял, с какой именно стороны доносится топот. Кто бы ни скакал верхом по деревне в этот поздний час, он довольно быстро приближался.
Из колодца донесся негромкий всплеск, когда бадья ухнула обратно в его недра. Вадим присел на корточки, скрываясь за срубом, и вскоре увидел всадника, который выехал из того же проулка, что и их отряд несколькими
