какие-то объяснения, как удалялись по коридору его шаги. И это было последним, что я осознала, прежде чем заснула.
Шери рассказала Ре-мосе о нашем разговоре и повторила слово, которое я произнесла, прежде чем погрузиться в лихорадочное забвение. Вот так и получилось, что мой сын с именем «Иосиф» на устах без предупреждения вошел в тот день в большой зал, где царский наместник сидел один, ласково нашептывая слова утешения своему первенцу, которому утром совершили обрезание.
- Иосиф, - бросил Ре-мосе, и это прозвучало как вызов.
И тот, кто был известен как Зафенат Пане-ах, испуганно вздрогнул.
- Ты знаешь женщину по имени Деннер? - поинтересовался мой сын.
Мгновение Зафенат Пане-ах молчал, а потом переспросил:
- Дину? - Он пристально посмотрел писцу в глаза. - У меня была сестра по имени Дина, но она давно умерла. Откуда ты взял это имя? И что ты знаешь про Иосифа?
- Я все расскажу тебе, но сперва хочу узнать, как она умерла, - ответил Ре-мосе. - Таково мое условие.
Угроза, прозвучавшая в его голосе, удивила Иосифа. И хотя он сидел на троне, а рядом были стражники, готовые выполнить приказы царского наместника, он почувствовал себя обязанным ответить писцу. Прошла целая жизнь с тех пор, как он в последний раз слышал собственное имя, более двадцати лет он не произносил вслух имя сестры.
И теперь Иосиф заговорил: сначала тихо, медленно. Он рассказывал, как Дина отправилась во дворец Сихема с его матерью Рахилью, второй женой отца Иакова, чтобы помочь при родах в царском доме.
- Царский сын пожелал сделать Дину своей женой, - сказал Иосиф и поведал Ре-мосе, как Иаков отказался от щедрых даров и как потом он все-таки согласился их принять, но с особым условием.
Ре-мосе вздрогнул, когда услышал имя своего отца, произнесенное Иосифом, но уже в следующий момент, узнав, что мои братья, его родные дяди, убили Салима, буквально прикусил язык, чтобы не закричать.
А Иосиф говорил о том, что он осуждает это страшное преступление, и уверял писца в своей невиновности.
- Двое из моих братьев осквернили руки кровью, - сказал он. Но потом признал, что, вполне возможно, еще четверо тоже были как-то замешаны в убийстве. - Дина прокляла нас всех, и мы были сурово наказаны, - заключил он. - Некоторые из братьев тяжело заболели, другие видели, как умирают их сыновья. Мой отец потерял всякую надежду, а меня самого продали в рабство.
Затем Иосиф произнес:
- Раньше я обвинял сестру в своих несчастьях, но теперь уже больше так не думаю. Если бы я знал, где похоронили Дину, я бы пошел, чтобы совершить возлияния и построить стелу в ее память. По крайней мере, я пережил предательство братьев, и с рождением сына, - он указал на младенца, - бог моих отцов дал мне надежду на то, что память обо мне сохранится. Но имя моей сестры было вычеркнуто навсегда, словно у нас в семье ее никогда и не было. - Иосиф покачал головой. - Как странно сейчас, столько лет спустя, вновь говорить о ней…
Дина была моей любимой сестрой. Возможно, если у меня родится дочь, я назову девочку в ее честь. - И он замолчал.
- А при чем здесь Иосиф? - спросил Ре-мосе.
- Иосиф - это имя, которое дала мне при рождении моя мать, - спокойно пояснил Зафенат Панех-ах.
Ре-мосе повернулся, чтобы уйти, но наместник окликнул его:
- Мы заключили сделку. Расскажи, как ты узнал мое имя и имя моей покойной сестры.
Ре-мосе остановился и, не оборачиваясь, сказал:
- Дина жива. - Слова его повисли в воздухе. Тогда он добавил: - Она сейчас здесь, в этом дворце. Мало того, ты сам предложил ей сюда прийти. Не понимаешь? Повитуха, которая приняла твоего сына, - это твоя сестра Дина. И моя мать.
Глаза Иосифа широко распахнулись, и он улыбнулся радостно, как ребенок. Но Ре-мосе плюнул ему под ноги.
- Не угодно ли тебе, чтобы я называл тебя дядей? - прошипел он. - Не зря я возненавидел тебя с первой встречи. Ты лишил меня положения, которое по праву принадлежит мне, и ты достиг успеха лишь благодаря моим знаниям. Теперь я вижу, что ты искалечил мою жизнь с самого рождения! Ты убил моего отца в расцвете юности. Ты и твои братья-варвары убили моего деда, который действовал честно, хотя и был хананеянином. Ты разбил сердце моей бабушки. Ты предал свою сестру, сделал мою мать вдовой, а меня - сиротой и изгоем. Помню, когда я был еще мальчиком, слуга моей бабушки сказал, что, если я однажды найду наконец убийц своего отца, то их имена разорвут мою душу на куски. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ты мой родной дядя. О боги, какой кошмар! - вскричал Ре-мосе. - Убийца и лжец! Как ты смеешь заявлять о своей невиновности? Может, сам ты и не поднял меч, но ты не сделал ничего, чтобы остановить злодеев. Я вижу кровь отца на твоих руках. И тебе вовек ее не смыть.
Иосиф отвернулся.
- Мне ничего не остается, кроме того, как убить тебя или умереть трусом. Если я не отомщу за отца, то буду недостоин этой жизни, а уж тем более следующей. - Голос Ре-мосе, звеневший от гнева, привлек стражников, которые поспешили увести писца из зала, пока Менаше плакал на руках своего отца.
Когда я наконец проснулась, то увидела, что Шери сидит рядом со мной с перекошенным от страха лицом.
- Что случилось? - спросила я.
- О, Деннер, у меня плохие новости, - вздохнула она и поспешила рассказать мне всё, что знала. - Твой сын и наместник поссорились, и сейчас Ре-мосе находится под стражей в своих покоях. Говорят, что хозяин в ярости, и еще говорят, будто молодой писец в смертельной опасности. Я не знаю причины их ссоры, но постараюсь узнать, в чем там дело. Обещаю немедленно тебе всё рассказать, как только выведаю.
Я с трудом, но решительно поднялась на ноги.
- Шери! - властным тоном начала я. - Слушай меня внимательно, ибо я не намерена спорить или повторять. Я должна поговорить с хозяином дома. Иди и объяви ему об этом.
Она поклонилась, но ответила, явно оробев:
- Ты не можешь вот так пойти к царскому наместнику. Позволь мне приготовить для тебя ванну и привести в порядок твои волосы. Я
