Примерно через час землекопы извлекли из могилы металлический ящик-контейнер. Он был сделан из нержавеющей стали. Открутив винты и сняв крышку, мы увидели внутри контейнера небольшой чемоданчик размером с обычный "дипломат".
К тому времени землекопов услали отдыхать и возле могилы остались лишь я, Илона и Шабля. Сильвестр, едва рабочие начали снимать надгробную плиту, незаметно исчез, оставив на столе недопитую бутылку водки.
Шабля достал из кармана импортный дозиметр и, старательно скрывая вполне объяснимое волнение, включил его, опустив внутрь контейнера.
– Ну, что там? – спросила Илона, заглядывая ему через плечо.
От возбуждения ее било мелкой дрожью.
– Есть! Это то, что мы искали, – радостно ответил гэбист.
– Слава тебе Господи…
Илона опустилась на скамейку, словно ее не держали ноги.
Мне не нужно было объяснять, какую вещь пытался толкнуть Зяма. Я как-то забыл, что в нашем городе при советской власти находился закрытый завод-институт, где проектировались и изготавливались разные смертоносные штучки.
В свое время там работал и Зяма, притом на руководящей должности (благодаря связям Мошкинастаршего), – ведь он был инженером-электронщиком.
Теперь заводские корпуса лежат в руинах, так как все оборудование и металлические фермы перекрытий шустрые людишки давно сдали в металлолом, а сотрудники завода-института, опытнейшие инженерыконструкторы, проектировщики современной военной техники, торгуют на рынке салом, помидорами и заграничными презервативами.
Перед нами лежала легендарное изделие, за которым охотились и разведки всего мира, и террористы разных мастей и вероисповеданий, – малогабаритное ядерное взрывное устройство, которым можно запросто уничтожить город со стотысячным населением.
Надо будет спросить Илону, сколько за него собирались заплатить и кто…
Наш с Илоной прощальный вечер затянулся до самого утра. Она уезжала первой, сопровождая столь драгоценную и смертоносную находку. Мне еще нужно было уладить кое-какие дела с правосудием, потому что больно уж много трупов насчитали на подворье Антона.
Правда, Шабля и командир группы спецназа пообещали записать жмуриков на свой счет, но я привык считать денежки, когда они лежат в моем кармане.
Поживем – увидим…
Взрывное устройство уже обезвредили спецы, прибывшие из Москвы, но мне не хотелось бы находиться вместе с ним не только в одном вагоне, но даже на расстоянии ста километров, о чем я Илоне и сказал, узнав, что ей предстоит в ближайшем будущем.
– Служба, – коротко ответила она.
– ФСБ? – наконец решился я нарушить "табу".
– Мы с тобой сотрудники одной "конторы", – сказала она, улыбаясь. – Только ты бывший, а я действующий. Но специальности у нас разные.
– Тогда давай за это выпьем.
– Погоди… – Она придержала мою руку, которая потянулась к бутылке. – Ты лучше расскажи, пока трезв, как ты догадался, где спрятан контейнер? И вообще – как тебе удалось распутать эту историю?
– Во-первых, ты уже знаешь, что я писатель детективного жанра. У меня башка работает как раз в этом направлении. Интриги, тайны, туго закрученные сюжеты – мой хлеб.
– Это понятно. А во-вторых?
– Зяма узнал, что смертельно болен, и решил не дожидаться страшного конца. Возможно, он еще поборолся бы, но его подкосили семейные неурядицы. И наверное, ему стало известно, что им заинтересовалось СБУ в связи с ядерным чемоданчиком. История с контейнером темная и пока не до конца раскрученная. Думаю, что Зяме со всеми его деньгами мог светить приличный срок за такие дела. Ну и, ко всему прочему, Зяма был шокирован известием, что его настоящим отцом был не Мошкин-старший, а Сильвестр. А это, знаешь ли, очень сильный удар по нервам.
– Что!? Сильвестр – отец Мошкина? Не может быть!
– Это давняя история. Мать Зямы, когда училась в мединституте, любила сокурсника. Это был Сильвестр.
Но выйти за него замуж ей не позволили и отдали за Мошкина. Она к тому времени уже забеременела, однако этот факт ей как-то удалось от мужа утаить. Несчастный Сильвестр пытался покончить жизнь самоубийством и вскрыл себе вены. Но коллеги-медики спасли его. Он окончил мединститут, некоторое время работал в городской больнице, а затем надолго исчез.
– Не могу поверить…
– И я не мог, хотя при первой встрече с Сильвестром мне показалось, будто я с ним уже знаком или когда-то виделся. Зяма очень похож на него… И лишь потом я обратил внимание на одну любопытную особенность в поведении Сильвестра и Зямы, ставящую их на одну полку – склонность к суициду, которая обычно передается из поколения в поколение. К тому времени я уже знал историю любви матери Зямы и пока еще неизвестного мне студента. Связать концы было не так уж и сложно, в особенности, когда я увидел руки Сильвестра и убедился, что он и Зяма – практически одно лицо.
– Интересно, от кого Зяма узнал, что его отец – Сильвестр?
– Скорее всего, от самого Сильвестра.
– Шутишь…
– Нисколько. Сильвестр, судя по всему, так и не женился. Но ему, конечно же, было известно, что его подружка вышла замуж беременной. Сильвестр наблюдал, как Зяма рос и все больше убеждался, что он – его отпрыск. Но в то время Сильвестр не мог предъявить права на сына – Мошкин сжил бы его со свету. А возможно, об этом Сильвестра настоятельно попросила мать Зямы.
– А почему он сейчас открылся своему сыну?
– Не знаю. Возможно, чтобы поддержать его в горе. История повторилась: и от Сильвестра ушла любимая девушка, и от Зямы сбежала жена, в которой он души не чаял. Два одиночества нашли друг друга.
– Возможно.
– Поначалу все шло неплохо, Зяма даже скит для Сильвестра построил, но свою боль он так до конца и не сумел превозмочь. Его можно понять… А когда он узнал о болезни, тут у него вообще планку сорвало.
– Но даже в таком состоянии он думал о мести…
– Да, задумка у него была шикарная. В моем лице Зяма нашел громоотвод, на который можно было свалить все свои беды и неприятности. Но мне, можно сказать, здорово повезло. У меня, к счастью, образовался дополнительный ангел-хранитель… – Я чмокнул раскрасневшуюся Илону в щечку. – И не один, – вспомнил я Антона. – Приеду в Москву, схожу в церковь и поставлю свечу за ваше здравие.
– Все это понятно. Но все-таки, ответь мне на вопрос: как ты догадался, что контейнер спрятан в могиле?
– Я позвонил школьной подруге и поинтересовался, обрисовав наружность Сильвестра, был ли такой человек на похоронах Зямы. Она ответила утвердительно. Мало того, оказалось, что Сильвестр лично выкопал ему последнее пристанище, чем вызвал недовольство кладбищенских гробокопателей, лишившихся хорошего заработка. Но отец, как близкий родственник, не может копать могилу сыну. А ведь Сильвестр, как тебе известно, ударился в религию. Значит, причина, побудившая его нарушить церковные каноны, должна быть очень веской. И еще – когда мы посетили Сильвестра, он держался чересчур спокойно для человека, которому есть что скрывать и у которого в доме тайник с таким страшным содержимым. К тому же, я уверен, что он раскусил меня сразу, но виду не подал. Никакой реакции, что показалось мне очень странным. Как человек, изведавший много горя и повидавший жизнь, Сильвестр сумел сдержать свои эмоции, хотя наше присутствие в ските было ему неприятно. Надеюсь, это ты заметила. А я уверен, что Зенон не мог не сказать ему, кого он винит в своих семейных неурядицах.
