превратилось в панический страх.
— Что?
Он нервно потер подбородок.
— Скажи мне, Джонс.
Он фыркнул, его светло-зеленые глаза снова остановились на мне.
— Он не хочет, чтобы ты знала.
— Что именно?
— Я обещал ему, Джейм.
Я шагнула вперед, схватила Джонса за воротник футболки, сжала его в кулаке и притянула ближе.
— Скажи. Мне. Сейчас же.
— Дерьмо! — воскликнул он, глянув сначала на мою руку, затем на мое непреклонное выражение лица. — Ты не такая робкая, какой кажешься.
— Джонс, — предупредила я.
— Ладно, — он разжал мои пальцы и отступил. — Он уезжает.
— Ч-что? — пробормотала я. — Что ты имеешь в виду?
— Он уезжает из города.
Я была права. Это было прощание.
— Когда?
— Прямо сейчас, — Джонс поджал губы, затем выдохнул, показывая в сторону главного входа. — Он только что оставил ключи от моего дома. Он, возможно, еще на…
Я больше ничего не слышала из того, что говорил Джонс; мои ноги уже мчались к двери, сбивая всех на своем пути.
— Расступитесь! — ревела я, не обращая внимания на тех, в кого врезалась. Обеденный перерыв создал затор из людей возле двери. С того дня, как я вернулась после аварии, я чувствовала себя под наблюдением, как зверь в клетке. Сегодня ничем не отличалось.
— Прочь! — рявкнула я, оттолкнув здоровяка, который пялился на меня. В голове пульсировала лишь одна мысль: каждая секунда задержки могла означать, что пикап Хантера исчезнет с парковки. Навсегда. Я ворвалась через парадную дверь, на мгновение замерла на верхней ступеньке, окидывая взглядом парковку.
Паника заклокотала в горле, когда я не увидела знакомого синего пикапа Хантера. На парковке было тихо, только дождь барабанил по крыше сверху. Осознание того, что я опоздала, что он уехал, не попрощавшись, опустошило меня, словно выскобленную тыкву. Господи. Он уехал.
Я не могла пошевелиться. Едва ли замечала людей, наблюдающих за мной через окна и открытые двери. Я стояла, глядя на капли дождя, стекающие с навеса, а горе обнимало меня своими скорбными объятиями.
И тут, в глубине парковки, за внедорожником, завелся мотор машины, фары прорезали сумрак. Я резко подняла голову и шагнула вперед. Пикап Хантера медленно выезжал с парковочного места.
— Хантер! — заревела я, заставляя ноги сбежать по ступенькам быстрее, чем им хотелось. Выскочив на тротуар, я помчалась к стоянке, лавируя между машин
Пикап поехал дальше и направился к выезду.
— Нет! — я чувствовала, как момент ускользает сквозь пальцы. — ХАНТЕР! — горло горело от силы крика. Не сводя глаз с машины, я бросилась через ряд автомобилей, хлюпая по лужам. Мои ноги ныли, а легкие горели.
Всего в нескольких метрах от выхода пикап повернул, направляясь к школьным воротам. Я прыгнула перед ним. Фары ослепили меня, тормоза взвизгнули, капот машины остановился всего в нескольких футах от меня. Дождь хлестал по лицу, я облизнула губы с облегчением.
Дверь пикапа открылась.
— Какого черта ты творишь, Джеймерсон? — заревел Хантер, выходя из пикапа, заставив мое сердце подпрыгнуть. Глубокие черные круги под глазами, нос и скула опухли и покраснели после стычки с отцом. Для меня он выглядел потрясающе. Одетый в черную футболку, куртку, темно-синие джинсы и ботинки, он несся ко мне, как разъяренный медведь. — Я чуть не сбил тебя. Ты хочешь, чтобы это тоже висело на моей совести? — дождь лил непрестанно, капли стекали с его лица и волос. — Что ты делаешь?
Я подошла к нему вплотную, уперев руки в боки.
— А ты? — парировала я, он устало склонил голову набок. — Ты собирался уехать. Не попрощавшись?
Парень отступил, смахивая капли воды с лица. Я прекрасно понимала, что за нами наблюдают из окна столовой и с крыльца школы. Мне было все равно. Ничего не имело значения, кроме нас.
Он провел рукой по мокрым волосам, отводя глаза.
— Я не могу остаться.
— Ты не можешь уехать.
— Почему нет? — он пнул лужу под ногами. — У меня нет дома. Отец выгнал меня вчера вечером.
Черт, Митч Харрис — полный придурок.
— Мне жаль. Но ты сам говорил, что это все равно не твой дом. Останься у Джонса. У Дага. У Кристы.
Он отвел взгляд.
— А как же Коди?
Саркастический смешок вырвался из его груди.
— Теперь, когда мама узнала, что ребенок от Колтона, она хочет помочь. Быть настоящей бабушкой. Помочь Кристе со счетами, — я чувствовала боль за каждым его словом. — Забавно, когда она думала, что он мой, то не хотела иметь с ним ничего общего.
Трудно было не возненавидеть его родителей, когда я думала о причиненной ими боли, об открытом фаворитизме и жестокости. Это еще больше укрепляло мою решимость показать ему, что я рядом, несмотря ни на что.
— Я все равно буду рядом с ними обоими. Когда им это понадобится. У Коди будет отец, — он скрестил руки на груди. — Но прямо сейчас мне нужно время, чтобы уехать от всего этого.
Включая меня?
— Куда ты едешь? — капли дождя стекали с ресниц и губ, сколько бы я ни вытирала лицо.
— У меня есть двоюродный брат, который живет в Сан-Диего. Там есть большая площадка для суперкросса и мотокросса, — он замолчал на секунду, прежде чем покачать головой. — Я не могу, — боль сверкнула в его глазах, заставив отступить к машине. — Я не могу продолжать с тобой это, Джейм.
— Подожди! — я протянула руку, впиваясь пальцем в его куртку. — Не уезжай.
Он глубоко вздохнул, но не отвел взгляда.
— Не делай этого. Уже слишком поздно, — тихо сказал он и потянулся к дверной ручке.
Сердце колотилось в груди, звенело в ушах.
— Нет! — я снова схватила его за руку, развернув к себе. — Это ты говорил, что нам нужно сражаться сильнее. Ты не можешь уехать. Не после всего, что мы пережили, — я ударила его в грудь. — Я люблю тебя, Хантер Браунинг Харрис. Безумно. Я буду бороться за нас и посылать к черту всех, кто посмеет встать на нашем пути. Черт, я готова надрать задницу даже тебе, если придется, но ты не сдашься.
Он молча смотрел на меня с нечитаемым выражением лица.
— Скажи что-нибудь. Кричи. Вопи. Пошли меня на хрен. Мне все равно, только не успокаивай меня, — я процитировала его слова с той ночи, когда ушла от Кристы. — Я хочу услышать правду. Чего ты хочешь, Хантер?
Фары его машины мерцали сквозь ливень, обрушившийся на нас. Я ничего не чувствовала.
— Скажи это, — потребовала я тихим голосом.
Он склонил голову набок, внимательно наблюдая за мной.
— Скажи это!
Он сжал челюсти, лицо стало жестким. Его глаза впились в меня.
Это было «нет». Он больше не хотел
