совершенно бесшумно, и если бы ни тень — он не привлёк бы нашего внимания. Вслед за ним прошла воздушная волна, деревья закачались, палая листва взметнулась в воздух.
Вдруг где-то рядом прозвучал всплеск воды. Я и Н’ри обернулись и увидели, как воды в глубокой канаве, рядом с которой стояла Майровинэльда, расступаются, и над нашей сестрой вырастает огромная туша эндгарра.
— Эльда! — крикнул Н’ри.
— Dro’ohd! — проревел дикозверь и набросился на неё.
Эльда вскрикнула. Дро’охд повалил её на землю.
Он двигался так быстро, что у Эльды не было шансов — дикозверь был бешенный, это был сплошной ком мышц, ярости и всесокрушающей силы. Размерами он превосходил каждого из нас на пару голов.
Эльда активировала «перья» на своём костюме птицы — те стали острыми лезвиями-шипами, и дикозверь, сунувшись к Эльде, изрезал о них свою морду.
Эндгарр взревел и сцепил челюсти на её шлеме и принялся трясти головой так, что Эльду замотало из стороны в сторону. Пасть и морда эндгарра кровоточили, но он не отпускал сестру.
Она кричала, Н’риэль кричал, я кричал. Охотники бросились к дикозверю. Ещё раньше drav-pfirillis издали пронзительный писк тревоги, выпустили острые лезвия и метнулись к животному.
Дро’охд начал бить Эльдой о землю, затем отпустил её, навалился сверху, прижав лапами к земле, сцепил челюсти на её левой руке и рванул изо всех сил.
— Нет!!! — истерично закричал Н’риэль.
Кровь хлынула струёй из того места, где мгновение назад находилась рука Эльды. Теперь там не было ничего, лишь пустота, а сама рука — прямо в доспехах — оказалась в пасти дикозверя.
Эльда визжала. Дикозверь отшвырнул оторванную руку и разинул пасть над шлемом Эльды.
— А-а-а-а-а-а!!! — истошно завопила Эльда.
У меня сердце упало, когда я понял, что собирается сделать Дро’охд.
С бешенным рыком дикозверь сомкнул челюсти на шлеме Эльды и снова дёрнул головой что было силы, лапами прочно прижимая Эльду к земле.
Раздался хруст.
Туловище Эльды осталось лежать под лапами дикозверя, а шлем, вместе с головой, оказался в пасти. Дикозверь отплюнул его в сторону.
Всё произошло в считанные meonade («мгновения», секунды), никто не успел ничего сделать.
Эндгарр схватил тело Эльды за ногу и потащил в воду позади себя. Несколько охотников к тому моменту уже успели подобраться к зверю достаточно близко, они активировали свои пластичные нано-орудия в виде длинных плетей и цепей, и те опутали тело Эльды. Охотники потянули на себя, не давая эндгарру утащить Эльду в воду.
Drav-pfirillis атаковали дикозверя, десятки маленьких, но острых лезвий врезались в его плоть и рассекли её. Дикозверь взревел от боли, но не похоже было, чтобы шаро-дроны причинили ему слишком большой урон. Кажется, у водяного эндгарра была толстая шкура, а под кожей ещё и имелся толстый слой жира, так что шаро-дроны не добрались до чего-то жизненно важного в его теле.
Охотники бросились на эндгарра, мы с братом тоже. Я соединил ладони так, чтобы пальцы правой перчатки оказались под основанием левой, и в моих руках мгновенно выросло длинное копьё, конец которого я тут же вогнал эндгарру в грудь.
Зверь заревел, отскочил, срываясь с наконечника копья, а затем устремился ко мне. Копьё мгновенно превратилось обратно в перчатки, и я поспешил отступить. Зверя встретили охотники и Н’ри. Брат направил на эндгарра dravurokas-inneal' и выстрелил. Лазерный луч ударил в эндгарра, и зверь завопил, шерсть опалилась, от места, в которое Н’ри направил луч, потянулась струйка дыма.
Тем временем drav-pfirillis развернулись за спиной эндгарра и пошли на новый круг. Они врезались в дикозверя сзади, Дро’охд попробовал их смахнуть, одновременно пытаясь увернуться от луча Н’ри, и тут охотники принялись бить его длинными копьями.
Я бросился на вопящего и мечущегося зверя, прыгнул, в полёте перчатки превратились в меч и щит, и я вогнал меч в тушу эндгарра почти по рукоять в район левой ключицы.
Зверь завопил ещё истошней и ударом лапы отшвырнул меня. Я пролетел с десяток glondarr («шагов») и врезался в кривое дерево энкарр. Сверху посыпались жёлтые листья.
Н’ри, улучив момент, направил лазер в морду зверя, и тот завизжал так, что у меня мурашки выступили. Зверь развернулся и одним большим прыжком достиг канавы, плюхнулся в воду и там исчез.
Мы бросились к канаве, разъяренные и жаждущие продолжения, жаждущие мщения, но зверя не было видно, вода была мутной, а её поверхность рябилась под ударами капель осеннего дождя.
Мы не могли нырнуть вслед за зверем — мы не знали, что ждёт нас внизу, возможно, эндгарр там будет не один или он сможет поймать преследователя в ловушку, не могли мы и послать за ним drav-pfirillis — к сожалению, эти приборы не годились для плаванья под водой, а водных дронов у нас не было.
— Вернись, мерзкая дрянь! — прокричал, срываясь на визг, Далан’риэль. — Вернись!
Он убрал шлем, и я увидел его яростное выражение лица. Челюсти плотно сжаты, в глазах блестят слёзы. Брат часто дышал, изо рта вырывались облачка пара, руки дрожали.
Я склонился над останками Майры и заплакал. Она выглядела ужасно. Один из охотников подобрал её руку и положил рядом с телом, другой принёс голову. Я рыдал, Н’ри опустился рядом и тоже зарыдал.
— Эльда! Эльда! — кричал он. — Эльда!
Роща кривых, изогнутых деревьев вокруг молчала, дождик продолжал моросить. Вода, в которую нырнул дикозверь, была тихой и спокойной, лишь круги расходились от капель дождя, а на глубине клубились тучи крови, оставшиеся от раненного зверя.
* * *
Погрузив останки Майровинэльды в сетку-мешок, предназначенную для охотничьих трофеев (как правило: голов эндгарров), мы сели на ларак’хов и направились в сторону, куда уехал отец. Ларак’х Майры ехал без ездока, вместо этого к нему был прицеплен мешок с её останками, и каждый раз, когда я бросал взгляд на пустое седло на спине ящера, сердце моё сжималось, глаза щипало от слёз.
Вскоре мы добрались до озера и там встретили отца и его охотников. Увидев, что везёт на
